— Что ты имеешь в виду?
Он говорит мягким голосом:
— Что именно ты помнишь?
— Красную футболку… — всхлипываю я. — Плавающую в воде.
Теперь он гладит мои руки. Офицер не смотрит. Гладит и гладит, стремясь успокоить меня.
— Да, но Джоша в ней не было. Он был в безопасности в стороне от пруда.
Слезы текут ручьем по моему лицу. Как? Почему? У меня столько вопросов, что они мешают друг другу слететь с моего языка.
— Слава богу! — выдыхаю я. — Мой мальчик! Мой драгоценный малыш!
И тут поглаживание прекращается. Люк отпускает мои руки и смотрит на меня со страхом в глазах.
— Но… ты помнишь, что случилось с папой?
Офицер объявляет, что у меня очередной посетитель. Видимо, я подписывала бумагу, что не против этого. Но я не помню. Сейчас все кажется нереальным, у меня кружится голова. Я до сих пор пытаюсь принять то, что сказал мне Люк. Часть меня испытывает такое облегчение, что я почти «плыву». Но остальная я потрясена до глубины души. В это невозможно поверить. Меня ведут в помещение для свиданий, которое напоминает школьный спортзал с решетками на окнах во всю стену. Офицеры зорко следят за происходящим, прохаживаясь между столов и стульев. Одна сторона — для нас. Другая — для посетителей. Там сидит и ждет меня женщина, которая была на слушании об освобождении под залог. Неужели это действительно дочь, о которой мне рассказывали?
Прекрасные темные кудри Эми мягко вьются по плечам. На ней кремовый жакет. Его вид пробуждает воспоминания о походе по магазинам. Кажется, мы покупали его вместе? До того, как Кэрол ворвалась в нашу жизнь и все разрушила?
— Как ты могла, мама? — начинает она.
— Прости, — выдавливаю я. — Прости меня.
Дочь заливается слезами. Ее горе разрывает мне сердце. Я подаюсь вперед, чтобы обнять ее, но она отталкивает меня. Каждая мать хочет утешить своего ребенка, независимо от того, сколько ему лет. Но я потеряла на это право.
Я оглядываюсь по сторонам. Это не личное свидание. Мы не единственные в зале, у кого столь же эмоциональная встреча.
— Я так скучаю по папе, — рыдает дочь.
— Я тоже…