– А ты откуда знаешь? – Ее лицо перекосилось. – Это он тебе сказал?
– Он использовал эти деньги, чтобы покрыть свой игорный долг. Он не любил тебя, Мириам. Грейс не сделала ничего плохого. Она не хотела даже просто встречаться с Дэнни.
– Ну как же! Она же такая, блин, особенная! – Что-то хлынуло в лицо Мириам, какое-то новое осознание. – Ты думаешь, будто все знаешь… Думаешь, что ты, блин, самый умный… Ничего-то ты не знаешь! Абсолютно ничего!
Она примолкла, вдруг расплакавшись. Совершенно растерянная. Стала раскачиваться с ноги на ногу.
– Папа любил ее больше!
– Что?!
– Больше тебя. – Ее голос стал почти неслышимым. – Больше меня…
Мириам опять покачнулась, уперев пистолет себе в голову так, как недавно Зебьюлон Фэйт.
И в этот момент из открытой двери послышался голос:
– Это неправда, Мириам.
Это был мой отец. Я не услышал его появления. Он заполнил собой дверь, в измызганных грязью высоких ботинках и прочных рабочих штанах. Винтовку он держал низко, но направлена та была прямо на Мириам. Его лицо под загаром было совершенно серым, палец – внутри скобы спускового крючка. Завидев его, Мириам дернулась, опять нацелила пистолет на Грейс. Слезы полились сильнее.
– Папа… – произнесла она.
– Это неправда, – повторил мой отец. – Я всегда любил тебя.
– Но не так, как ее, – всхлипнула Мириам. – Никогда не так, как ее!
Отец шагнул в комнату. Посмотрел на Грейс, потом на Мириам. И на сей раз не стал ничего отрицать.
– Я-то слышала, что ты тогда говорил! – зло продолжала она. – Вы с Долфом как-то шептались вечером, а я все слышала! Ты никогда не замечал меня. Ты бы не увидел меня, даже если б я села прямо у тебя перед носом! Меня, но только не Грейс. О, эта идеальная, драгоценная Грейс! Словно от нее свет исходит…
Мириам опять вдавила себе в голову пистолет.
– Лучше меня!
Ее голос сник, а когда она подняла взгляд, то могла поделиться им с любой из тех одичавших собак.