– Не знаю…

Есеня смотрит на родителей – одного, другого. Кивает на телевизор.

– Зато в геополитике разбираетесь, да?

Она встает, забирая тонкое дело пропавшей девушки. Проходит и выключает телевизор. Развернувшись, Есеня уходит.

Меглин, ежась, смотрит на выложенные фото – найденные руки, и уже пять девушек одного типажа. Есеня рядом. Но смотрит перед собой потерянным взглядом. Поворачивается к Меглину.

– Хорошо. А если сообщить про него? Все написать. Про струны. Про задушенных, про Володю, про все?

– Напиши. И про этих напиши. Надо написать! И тогда все устроится! Все будет хорошо! Только писать надо без ошибок. С ошибками не примут. Кому ты писать собралась?.. Всесоюзному старосте Калинину? Так он не за нас, он сам из этих! Некому писать… К секретарям все попадет, а секретари кто? Ли-кви-да-то-ры! Они все его секретари… Секретари секретарей…

Мальчик внимательно изучает снимки.

– Тихо вы!.. Оба!.. Я тут один работать пытаюсь?.. Что видите?..

Меглин берет снимки в руки. Есеня, с трудом успокоившись, поворачивается к фото.

– …Типаж понятен. Район, где пропадали, – Северо-Запад. Возможно, нашли не всех… Судя по архиву, каждый месяц пропадало не меньше двух девушек, одного типажа. Брюнетки. Молодые. Стройные. Это все. Что он с ними делал, какой у него ритуал…

Мальчик постукивает по фотографии руки – по пальцам, намекая на что-то. Меглин кивает ему – мол, я тоже заметил. Поворачивается к Есене.

– …Это ты все выяснила. А видишь что?

– Да что тут видеть?! У нас, кроме рук, ничего нет!..