— Выходит, она не позвонила, — медленно произносит Карен. — Вы по-прежнему ждете сигнала.

— Заткнись и вставай! — рявкает Трюсте.

Карен сидит. Нарочно провоцирует его. Пусть застрелит меня здесь, думает она. Туда я не вернусь.

— Н-да, раз она не дала о себе знать, наверняка что-то случилось, — говорит она. — Ведь уехала Хелена уже давно. Вам следовало подождать в Люсвике, удостовериться, что она действительно попала на тот паром…

Трюсте делает несколько шагов вперед. Она сидит.

— Пожалуй, вы не можете заставить жену делать все, что вам заблагорассудится. Вероятно, Хелена сейчас в полиции и все рассказывает. Вы об этом думали?

— Вставай! — ледяным тоном командует он.

Наклоняется, пытается схватить Карен за плечо, но она бросается в сторону, откатывается от него, и попытка не удается. Он взмахивает рукой, вроде как оскальзывается, но в последнюю секунду умудряется устоять на ногах. Она кое-как встает, но остановить его не успевает, нет сил. Удар прикладом в челюсть заставляет ее пошатнуться. Зажав голову Карен под мышкой, словно в тисках, с ружьем в другой руке, он почти волоком тащит ее к дыре.

Уильям Трюсте — мужчина высокий, хватка у него железная. Попытки вырваться ни к чему не приводят. Она лишь чувствует, что горло сжимают еще сильнее. Отчаянно шевелит руками за спиной, пытаясь добраться до той единственной вещи, которая может спасти ее, но, когда Трюсте начинает молотить по доскам, чтобы расширить дыру, хватка на горле еще усиливается, и Карен чувствует, как в лицо брызжет кровь.

Скоро все кончится, думает она, делая последнюю попытку добраться до кармана джинсов.

* * *

Все могло кончиться совсем иначе, подумает она всего через несколько секунд. Если бы Уильям Трюсте в этот миг не разбил еще пару досок. Если бы ему не пришлось переменить хватку, чтобы затащить Карен в дыру. Если бы ей как раз поэтому не удалось набрать воздуху и залезть в карман. Если бы она не сумела повернуть длинный штопор острием в нужную сторону. Если бы ее рука оказалась короче, угол — неправильным, а движение — недостаточно быстрым.

Она не слышит крика и думает, что потерпела неудачу. Не чувствует сопротивления кожи и хрящей. Не слышит тихого хрустящего звука, который уносит ветер.

Только ощутив, что хватка на шее слабеет и тело Трюсте падает, она понимает. Тяжело дыша, встает на ноги и оборачивается.

Он лежит наполовину на боку, одна рука еще дергается. Словно хочет дотянуться до штопора, проткнувшего глаз.

84

84

Холод пронизывает ее в тот самый миг, когда она видит, как кровь Уильяма Трюсте выплавляет отверстие в снегу под щекой. Ледяной ветер уносит последние остатки адреналина, испарина примораживает тонкую футболку к спине. Мысли мчатся в мозгу, как скорый поезд. Нельзя мне умереть сейчас, нет-нет, нельзя, раз уж я сумела до сих пор продержаться. И еще вопрос, требующий, но не получающий ответа: как долго человек в легкой одежде останется жив при семнадцати градусах мороза и штормовом ветре? Как ей продраться через темный лес, где полно торчащих корней и высоких сосен, которые ветер может сломать в любую минуту? Холод болью обжигает легкие, она дышит поверхностно и неровно. И только твердит себе словно безмолвную мантру: мне надо согреться, надо двигаться, не поддаваться шоку.