По правде говоря, я сейчас сосредоточилась только на том, как дышать. Как чаще всего бывает при травмах, чуть только прошел первый шок, мне пришлось столкнуться с множеством неприятных вопросов. Некоторые из них просочились сквозь возведенный мною барьер и внезапно вернули страхи. Пытается ли Томас отговорить ее от помолвки? Или решил поступить, как велит отец? Мне казалось, что стены вокруг смыкаются. Сердце заныло от тревоги. Я сконцентрировалась на дыхании, хотя это мало успокоило бешеное биение моего пульса. Я знала, мои родные только делают вид, что ничего не замечают, и от этого становилось еще хуже. Если я перед ними не могу вести себя как ни в чем не бывало, то что со мной будет, если я окажусь рядом с Томасом?

Я размазывала кусочком булочки взбитые сливки.

– Прекрати хмуриться, – сказала бабушка. – Так ты ничего, кроме морщин, не заработаешь.

Тетушка хмыкнула в знак солидарности, и я чуть не закатила глаза. День обещал быть умопомрачительно долгим, а пока только начало десятого. Может, убежать наверх штопать носки – неплохая идея? Я отпила чай, сосредоточившись на аромате имбиря.

По крайней мере, бабушке удалось отвлечь меня от нарастающей внутри истерики. Я чувствовала ее испытующий взгляд и делала вид, что его не замечаю. Мы не виделись несколько лет и, возможно, как и отцу, я слишком сильно напоминала ей свою мать. Чем старше я становилась, тем более поразительным оказывалось наше сходство.

– Кто этот юноша, который обручен с другой? – наконец поинтересовалась она.

Я поставила чашку, и фарфор звякнул во внезапно наступившей тишине.

– Его зовут Томас Кресуэлл, – чопорно ответила я.

Чем меньше подробностей, тем лучше.

Бабушка ударила вилкой по заварочному чайнику, достаточно громко, чтобы тетя подскочила на месте.

– Я спросила, кто он, а не как его зовут. Не увиливай, девочка.

Я проследила за ее взглядом, который остановился на моей трости. Не думая о символизме, я сегодня взяла трость с набалдашником в виде дракона. Я переключила внимание на бабушку. Она в самом деле ничего не пропускает. У Томаса появился конкурент по части дедукции. Когда они наконец встретятся, я не знаю, будет ли это интересно или абсолютно ужасно.

Я посмотрела на тетю с кузиной, которые благовоспитанно пили чай, по всей видимости, полностью захваченные искусством чтения чайных листьев. Но я знала, что они слушают с живейшим интересом. О своей родословной пусть Томас рассказывает сам. С лондонцами он осторожничал, и я не хотела разглашать его секреты. Мне еще многое нужно узнать о его семье. Тетушка не замышляет ничего дурного, но она так любит болтать с приятельницами за чаем. Я не хотела, чтобы она ненароком начала распускать слухи о Томасе.