Вверху мигала единственная лампочка, создавая бегающие тени. Вся комната была наполнена движением, хотя это, скорее всего, была игра света. Призраки за мной не следили, хотя у меня и мелькнула мысль, не блуждают ли по этому Замку смерти духи, ожидающие правосудия.

При этой мысли мой желудок опять сдавил спазм.

Я закрыла глаза, чтобы не видеть сотни бледных лиц, выступающих из темноты. Можно не сомневаться, что обладатели этих скелетов ищут отмщения. Не придут ли они и за мной? Я подумала о том, сколько раз погружала лезвие в плоть, о радости, которую безуспешно пыталась подавить. Мне доставляла удовольствие моя работа и удивительные секреты, которые она открывала. Может, мертвецы не желали рассказывать мне о своих проблемах. Может, они считали, что я такая же порочная, как и человек, который подвесил их здесь, оставив кости греметь на слабом сквозняке.

Мой разум яростно ухватился за эту догадку. Сквозняк. Здесь не должно быть никаких сквозняков, разве что… Я развернулась на месте, всматриваясь в пространство за лесом скелетов. От моего быстрого движения они опять начали клацать. Меня бросило в дрожь. Я постаралась не обращать внимания на вцепившийся в меня страх и сосредоточилась. Там должно быть… вот! За сундуком, о содержимом которого мне не хотелось думать, находилась большая решетка.

Из пепла моей души поднялась надежда. Отверстие маленькое, но я смогу протиснуться через него и выползти отсюда. Если воздух поступает внутрь, значит, наверняка и выходит наружу. Если только оторвать решетку… Как только я подошла ближе, мое воодушевление пропало.

Я уставилась на гигантские шпалы, которые придавливали решетку к стене. У меня нет никаких шансов убрать их, даже если я разорву пальцы в клочья. Я подумала над тем, чтобы использовать трость как рычаг, но она сломается.

Крушение надежды раскрыло объятия, умоляя меня рухнуть в них. Сдаться было бы так просто. Я бы тихо сидела и ждала Потрошителя. Если я дам ему то, что он хочет, все закончится быстро. Может, он разочаруется от того, что я не трясусь от страха.

А вдруг он придет в ярость и искромсает мое тело в своих лучших традициях? Боль будет нестерпимой, но если он сохранит верность своим прежним привычкам, то задушит меня или перережет горло, прежде чем приступит к настоящей работе. В любом случае я за считаные минуты потеряю сознание, а затем и жизнь. Может, именно таким способом тьма всегда собиралась заполучить меня. Может, я должна была умереть на «Этрурии». Если я живу взаймы, то нисколько не сожалею о дополнительных неделях и месяцах, проведенных с людьми, которых люблю. С Томасом.