Он рванул на себя тяжелую дверь ангара. Она неожиданно легко и бесшумно открылась.

Свет…

Неяркий, желтый, гнойный… какой-то ненормальный, первобытный свет.

Словно темная пещера, ангар был тускло освещен парой жаровен, в которых тлели сухие лавровые листья, наполняя все помещение едким ароматным дымом. У стен на полу горело несколько толстых восковых свечей.

Клавдий Мамонтов вошел первым. Полковник Гущин и Макар – за ним.

То, что они увидели…

Это зрелище – нелепое, дикое и страшное – заставило их всех впервые всерьез осознать, что перед ними сумасшедшая.

К дыму лавра в ангаре примешивался сильный запах спирта. Целая лужа его растеклась по полу, пропитывая утрамбованную землю. В центре валялись три пустые канистры и железное грязное ведро, которое, видимо, использовали под туалет, пока сидели в этом новоявленном «бункере-храме» и ждали.

У дальней стены на деревянном складном стуле посреди лужи горючего спирта восседала Мачеха мертвых. На деревянной подставке рядом – два мобильных телефона.

Наина… Нина… Ольховская, Кавалерова, Раткевич.

Женщина была абсолютно голой.

Завидев их, она медленно встала, выпрямилась во весь свой невысокий рост – приземистая, коротконогая, вся округлая, словно древняя статуэтка, широкобедрая, с выпирающим животом и обвислыми грудями, не стесняющаяся ни своих дряблых ляжек, ни заросшего волосами лобка, ни уродливых грудей…

Ее выпуклые серые глаза сейчас казались неестественно большими и желтыми – в них плясали отблески огня.

На ней был парик цвета воронова крыла – пышные длинные пряди уложены на голове в корону, которую придерживала диадема, купленная, наверное, в магазине для молодоженов, усыпанная стразами, блестящая и нелепая. Однако к этому безвкусному украшению крепилось то, ради чего диадему и приобретали – толстая длинная восковая свеча. Она горела, бросая на лицо Мачехи мертвых отблески и тени. На ее шее качались две длинные нити дорогого морского жемчуга и ожерелье из акульих зубов.

Все тело Мачехи мертвых блестело и было влажным – она словно искупалась только что.

Рядом с ней на полу в насквозь мокрой одежде сидела Августа, ее волосы тоже были мокрыми, на шее – длинная нитка жемчуга. Девочка оказалась привязана за обе руки к собачьему поводку, обмотанному вокруг бедер Мачехи мертвых, как пояс.

Клавдий Мамонтов вскинул пистолет.

– Давай! – крикнула Мачеха мертвых. – Стреляй! Убей меня!

Он бы убил ее первым выстрелом – она стояла перед ним открыто, не прячась. Однако, как бы она ни упала – навзничь, ничком, на бок – она свалилась бы в спиртовую лужу и подожгла бы ее свечой в диадеме. И они с Августой сразу вспыхнули бы, как два факела.