– Про маску и перчатки свои здесь совсем забыл, – тихо сообщил Макар Клавдию. – Конечно, придет момент, и они снова потребуются, но это будет уже не то, понимаешь? А Вере Павловне он, кажется, окончательно вскружил голову. Она тут себе столько лавандового мыла заказала и пахучих бомб для ванны – я прямо в осадок выпал. Духами-то она не пользуется, но благоухать желает. Гуляли тут с Сашкой мимо беседки, я краем уха слышал – она Маше толкует: мол, единственным мужчиной в моей жизни был покойный муж… И, естественно, в старости невозможно ни о чем таком помыслить, особенно когда мужчина так
Вера Павловна, выпрямив стан, смотрела вдаль на озерную гладь. Поплавок на ее леске дрогнул, но она словно и не заметила этого.
– У вас клюет, Вера Павловна, – сообщил ей полковник Гущин.
– Да? А что мне делать? Тянуть?
– Сначала надо подсечь, а то сорвется с крючка.
– Да? А как это сделать?
Полковник Гущин поднялся и показал – как подсекают попавшую на крючок уклейку или леща.
– Поправляется он, – согласился с другом Клавдий. – Снова меняется, становится вроде как прежним. Только я бы как-то внушил старушке-гувернантке…
– Что?
– Если главным мужчиной в ее жизни был ее покойный муж, то главной женщиной в жизни полковника стала ОНА… Праматерь… Мачеха мертвых. Он ее уже никогда не забудет.
Они посмотрели друг на друга.
– И я никогда не забуду того, что вы сделали для меня, – объявил Макар. – Для Августы… Что он сделал, что ты сделал, Клава… Ты мне как брат теперь. А он – отец-то мой умер, так полковник мне вместо отца… так я его воспринимаю. И когда-нибудь верну вам свой долг, обещаю. Только…
– Ну что? – Клавдий смотрел на приятеля.
– Все мое – ваше, все, что у меня есть, кроме… Знаешь, братан, только
– Да я тебя сам в порошок сотру, братан, если ты снова к
Они опять посмотрели друг на друга.