Я боялся повернуться к нему и увидеть на его лице бешеную ревность, но вместо этого услышал его удовлетворённый голос:

— Отлично, вот так и будем снимать. Кирилл, ты готов? Ну что, Давид, согласен?

Розенштейн перестал храпеть, укрытый газетой, встрепенулся и пробормотал сонно:

— Да-да, конечно. Так и будем.

Мы сняли один дубль, потом другой. Я компенсировал, хотя бы частично, разлуку с Миланой, получив официальную возможность целоваться с ней. После шестого дубля, Верхоланцев, наконец, резюмировал:

— Стоп. Снято. Перерыв, потом будем снимать с Мельгуновым. Давид, его светлость соизволит выйти к нам? Или нам опять ждать придётся? — ядовито добавил он.

— Не волнуйся, — важно ответил Розенштейн. — Но имей в виду, Дима, снимаем с первого дубля и без репетиций.

— Понял-понял, — с кислым видом пробурчал Верхоланцев. — Как обычно. Пусть он только в форме будет.

Меня передёрнуло от мысли, что придётся встречаться с премьером. Я так радовался, когда мне удавалось его избегать. Перед мысленным взором всплыли потухшие, оловянные глаза, заносчивый взгляд.

— Олег, возьми себя в руки, — услышал я голос Миланы. — Ты не на казнь собираешься. Пойдём в кафе, перекусим.

Свернув за угол, мы обнаружили вывеску маленького кафе, стилизованное под деревянный коттедж — у окна буквой «П» стояли деревянные диванчики, обшитые полотном нежно-салатового цвета, нашли уютное местечко в дальнем углу. Мягкий солнечный свет, струился из высоких окон, создавая умиротворяющую атмосферу.

— Верхоланцев так охрану и не приставил к тебе, — проворчал я, когда мы присели за столик.

— Приставил, — усмехнувшись, подтвердила Милана. — Шляются теперь за мной, как привидения. Достали. Я их отпустила пока. Ты же сможешь меня защитить, — добавила она наигранно томно, погладив меня по руке.

— Это совсем не смешно. Сама была свидетельницей.

— Олег, я тебе сто раз говорила — это был несчастный случай. Ты нервничаешь, вот тебе и мерещится что-то странное. Лучше, поведай мне, куда ты пропал. Не звонил, не интересовался, что со мной, — в голосе не звучало недовольство, скорее ирония.

— Я занят был.

— И все? Так занят, что не мог вспомнить обо мне?

— Я все время о тебе думал. С ума сходил.

— Думал, с ума сходил, — передразнивая меня, повторила Милана. — Банальности.

— Ну, не такие уж банальности. Избавил семью знакомых от кучи призраков. Они пригласили меня для этого в этот городок. Наконец, удалось вывести на чистую воду местного колдуна. Трудно, я тебе скажу, пришлось, — добавил я с нескрываемой гордостью.