Бернис улыбнулась. Ну что за сумасбродная блажь?

Гостиница ведь все равно что замок.

Ничто сюда не проникнет.

Даже тварь с порванными грудями надежно заперта внизу. Она никому не может повредить.

Впрочем, она и мухи, наверное, не обидит.

Даже если спуститься сейчас прямо вниз, отпереть дверь в подвал, а потом подойти прямо к этой запирающейся кладовке, распахнуть дверь и...

Ох, но ведь я же не собираюсь этого делать, да? — подумала она, чувствуя, как по телу разливается восхитительное сексуальное тепло. Бернис с улыбкой потянулась и закружилась по лестнице будто балерина.

Нет, не сделала бы я ничего такого сумасбродного.

Ведь не сделала бы?

4

4

На больничной койке лежит старик и говорит сухим шепчущим голосом, который так гипнотизирует... гипнотизирует... Веки Дэвида тяжелеют. И все же он вслушивается в слова, гладко падающие со старых губ:

— Будь всегда начеку, племянник. Они древни и коварны. В прошлом они забирали неосторожных. Помни: они как рыбаки, и разум для них — что крючок с наживкой. Они крадутся, пробираются, находят себе дорогу в твой мозг, а стоит тебе проглотить наживку, как они вытянут тебя — медленно, но неизбежно. Жертва чувствует тепло, ею овладевает ощущение безопасности; вплоть до тоге, что считает себя совершенно неуязвимой и переполненной высшей надмирной гармонии. В прошлом людей заставляли покидать свои дома посреди ночи и пешком пробираться ко входам в пещеры. Там они прижимались к решеткам — настолько они были зачарованы, и ждали прихода вампиров, ждали, когда немертвые протянут руки сквозь прутья решетки, чтобы взять, что пожелают, у того, кто пришел — будь то мужчина, женщина или ребенок...

5

5

Бернис поднялась на пятый этаж. Сейчас ей ни с того ни с сего захотелось закружиться в вальсе по коридору, будто принцессе на балу. Все кружиться, кружиться и кружиться, чтобы подол длинной юбки встал колоколом.

Я влюблена в Дэвида Леппингтона, подумала она с внезапным приливом удовольствия. Я влюблена в него. А он влюблен в меня. Она нарисовала перед мысленным взором его улыбку и припомнила его голос, и ей снова захотелось танцевать.

Она чувствовала себя такой сексуальной, такой... да! До кончиков ногтей эротичной.

Ей не терпелось почувствовать, как ее гладят голые руки и слегка потирают спину...

Пройдя но коридору, она открыла дверь своего номера. Все тело как бы зудело. Это все — старая одежда. Почему бы не переодеться во что-нибудь получше?