— Значит, вампиры просто уничтожат человечество для того, чтобы его место заняла новая раса?

— Можно сказать и так, племянник!

— Но если я возглавлю эту армию и поведу их на создание новой империи для этих тевтонских божеств, человечество выживет?

— Да. Теперь ты сознаешь, что выбор за тобой?

— Господи боже. Из огня да в полымя.

Старик облизал губы, которые выглядели сухими, как бумага.

— А ведь ты уничтожил бы эту армию мертвых воинов, если б смог?

— Господи, да.

— Но твоя судьба уже предсказана. Перед тобой только два пути.

— Я знаю. Взять себе эту армию или деть ей волю буйствовать по планете, превращая всех мужчин, женщин и детей в подобную себе нечисть.

— Что ты решил?

— Я решил уничтожить их.

— Не удастся.

— Возможно. Но я должен попытаться. — Он поглядел на старика, на повязки в пятнах запекшейся крови, на уставившиеся в потолок глаза. Эти широко открытые глаза блестели.

— Дядя Джордж, — тихо, но твердо сказал Дэвид, — ты расскажешь мне все, что тебе известно об этих тварях?

— Могу. Но тебе это не поможет. Они жили в пещерах под городом более тысячи лет. Их невозможно убить.

— И все же расскажи мне. Пожалуйста.

Размышляя, старик провел сухим, как бумага, языком по губам Мимо двери по коридору прошел больничный носильщик, толкая перед собой тележку. За стенами палаты жизнь шла своим чередом. Но Дэвид чувствовал, что мир... сама ткань мира, образующая стулья, кровати, стены больницы, почву за ними, валуны в реке, — он чувствовал, словно все затаило дыхание в напряженном ожидании того, что случится в ближайшие несколько часов. Мир вскоре изменится. И ключ к этим переменам — в руках некоего доктора Дэвида Леппингтона.

Он поглядел на лежащего на койке старика, глаза которого были прикованы к потолку, а губы быстро, но беззвучно шевелились, как будто Джордж Леппингтон обсуждал просьбу Дэвида с кем-то невидимым и все же присутствующим вместе с ними в палате.

Потом губы застыли. Дыхание старика было глубоким, ритмичным.