Обе груди удалены посредством кругового разреза вместе с мышцами, ведущими вниз к ребрам. Межреберные мышцы между четвертым, пятым и шестым ребрами разрезаны так, что видно содержимое полости грудной клетки.

Кожа и ткани брюшной полости, начиная от реберной дуги до лобка, срезаны тремя большими пластами. С передней части правого бедра плоть удалена до кости, отрезаны наружные половые органы и часть правой ягодицы. С левого бедра до колена содрана кожа, срезаны фасции и мышечная ткань. На левой икре длинный разрез, кожа и поверхностные ткани рассечены до самых мышц. Разрез начинается под коленным сгибом, заканчивается в пяти дюймах выше лодыжки.

На обоих предплечьях и запястьях многочисленные рваные раны. После вскрытия грудной клетки в верхушке правого легкого обнаружены небольшие твердые рубцы. Нижняя часть легкого отсутствует.

Левое легкое осталось неповрежденным. Верхушка легкого клейкая, сбоку несколько спаек.

В абдоминальной полости сохранились остатки частично переваренной пищи — рыбы и картофеля. Аналогичные частицы пищи обнаружены и в остатках желудка, примыкающих к кишечнику.

Околосердечная сумка вскрыта снизу. Сердце отсутствует.[249]

Дополнение к «Досье»[250]

Дополнение к «Досье»[250]

13 декабря 1888 года

Прошел месяц с тех пор, как я последний раз брался за свои записи. И вот я возвращаюсь к ним, чтобы поведать обо всем произошедшем за это время.

На следующий день после обнаружения изуродованного трупа Мэри Келли министерство внутренних дел объявило о полном снятии обвинений с ранее подозреваемых. Подавленное состояние нашего бедного Кейна усугубилось настолько, что он исполнился желания отправиться к Эбберлайну и все ему выложить. Пришлось его удерживать едва ли не силой, а потом давать снотворное. Сейчас даже кажется, будто это Кейн, а не я «объелся белены».[251]

По правде говоря, состояние Кейна внушало опасение: сможет ли он отправиться с нами в Эдинбург на следующий день, в воскресенье, 11 ноября, как было задумано? Торнли, надо сказать, советовал иное, однако два фактора оказались против профессионального мнения моего брата и перевесили. Во-первых, Кейн решительно отказался остаться в Лондоне, а во-вторых, если бы мы все-таки настояли на этом, за ним некому было бы присматривать, а если потребуется, удержать от признания. В конце концов Кейн отправился с нами из «Карфакс армз» на Кингз-Кросс, где все мы сели на поезд и покатили на север, в направлении столицы Шотландии.

Нас было десять человек. К нам, Чадам Света, относились, разумеется, я сам, Холл Кейн, леди Уайльд, Торнли, Джозеф Харкер и мистер Пенфолд с тремя псевдонимами — Годалминг, Тамблти и Таунсенд. Он выехал в Эдинбург еще прошлым вечером вместе с Торнли, соблюдая величайшую осторожность, чтобы никто из Ярда не смог их выследить. Остальную часть нашей компании составляли Генри Ирвинг и Эллен Терри, взявшие с собой двух помощников — актеров для читки ролей Банко и Макдуфа. Все второстепенные роли были отданы нам — любителям. Генри определил целью поездки преимущественно изучение обстановки, а не актерское исполнение как таковое. Поскольку эти актеры не сыграли никакой роли в последующих событиях, я позволю себе не называть в этой обобщающей записи их имена. Не волен я назвать по именам и тех, кто выехал раньше нас — по предложению, нет, по настоянию Сперанцы — для того, чтобы вместе с мистером Пеком проследить за приготовлениями в замке, подготовкой «храма» и всего необходимого для проведения намеченного псевдообряда и осуществления кровавого замысла.[252]