Уже в самолете она повторяла вслух эти жуткие слова, словно пытаясь сделать себе еще больнее: – Я никогда не смогу вернуться на родину… Никогда… Никогда…

Но она ошибалась. Через тридцать лет она вернулась в Россию. Навсегда… Навсегда…

Июньским днем 1995-го, за ланчем Мила по привычке перелистывала ворох русских газет. Последние годы она с жадностью читала российскую прессу. Ее интересовали и удивляли перемены, происходящие на родине. В стране, где она не была треть века, что-то полыхало на самой полосе горизонта, и она не могла понять – рассвет это или языки пламени нового ада.

В свои восемьдесят два Мила была похожа на обтянутую кожей мумию. Но при этом совсем не жаловалась на здоровье. Ей казалось, что жизненные силы, дремавшие десятилетиями в ее невесомом теле, теперь только просыпаются. Впервые ее стала угнетать та тихая, размеренная жизнь, которую она вела после смерти мужа. Рафал умер в 76-м и оставил ей приличный дом в пригороде Лондона, солидный счет в банке и крохотную фирму по торговле электролампочками.

Мила без труда справлялась с делами и заботами и большую часть своего времени посвящала самой себе. Она гуляла в парке, много читала и занималась благотворительностью. А еще она стала прихожанкой единственного на всю округу православного храма.

На первой же исповеди священник, внимательно выслушав ее, вздохнул:

– Вся ваша жизнь – страдание, похожее на искупление . Я думаю, что вы несете не только свой крест, но и крест своих близких и любимых людей.

– Я хочу, – прошептала Мила, – встретиться с ними в другой жизни и прожить ту счастливую жизнь, которую отняли у них и у меня здесь.

Священник серьезно посмотрел на нее.

– Помните, как сказал Спаситель? «В воскресении не женятся и не выходят замуж. Бог не есть Бог мертвых, но Бог живых…» Только он может решить, кто что заслужил. Но знаете… Я думаю, что от нас, ныне живущих, во многом зависит и их судьба. Молитесь, и по вере вашей воздастся вам…

В свои восемьдесят два Мила была похожа на обтянутую кожей мумию. Но при этом совсем не жаловалась на здоровье. Ей казалось, что жизненные силы, дремавшие десятилетиями в ее невесомом теле, теперь только просыпаются. Впервые ее стала угнетать та тихая, размеренная жизнь, которую она вела после смерти мужа. Рафал умер в 76-м и оставил ей приличный дом в пригороде Лондона, солидный счет в банке и крохотную фирму по торговле электролампочками.

Мила без труда справлялась с делами и заботами и большую часть своего времени посвящала самой себе. Она гуляла в парке, много читала и занималась благотворительностью. А еще она стала прихожанкой единственного на всю округу православного храма.