– Открыть? – переспросил слесарь. – В смысле – взломать?

– А че там? – полюбопытствовал мужчина.

– Любовные письма, – не моргнув глазом ответила Мила. – Это мой маленький… скелет в шкафу.

– Понятно, – кивнул слесарь и провел рукой по кромке утопленной в сталь дверцы. – Только до вашего скелета просто так не добраться, потому как шкаф – вечный.

– Что это значит?

– На совесть сделано, – объяснил он, вставая. – Здесь нужен специалист с особым инструментом. А у меня такого нету… Кроме того, не мешало бы поставить в известность руководство отеля. А то можно нарваться на неприятности.

– Я сама – хозяйка отеля! – раздраженно буркнула старуха и добавила спокойнее: – Я дам вам тысячу долларов наличными.

Мужчина, который уже взял свой саквояж, чтобы направиться к выходу, немедленно поставил его на место.

– Думаю, что специалист не понадобится, – сказал он. – Я этот сейф сам зубами открою!

Три часа он возился с хитроумным стальным замком, пытаясь одолеть изобретение старых немецких мастеров, уходил, возвращался с новыми приспособлениями, сопел и матерился. Наконец, когда он уже почти выбился из сил, упрямый сейф сдался. С тяжелым скрипом распахнулась покореженная железная дверца, и слесарь, деликатно не заглядывая внутрь побежденного им стального ящика, вытер лоб и вздохнул:

– Готово, хозяйка…

Дрожа от волнения, Мила бросилась к сейфу. Он был пуст.

– Господи… – прошептала она. – Вот цена ожиданиям всей жизни…

Слесарь деловито заглянул из-за ее плеча в мрачную пустую утробу ящика и философски заметил:

– В жизни всегда так… Стремишься к цели, стараешься, потом достигаешь ее, а она – пустая.

– И тогда понимаешь, что жизнь была никчемная, – в тон ему печально продолжила Мила.

Мужчина серьезно посмотрел на нее и тихо поправил:

– Или – цель…

– Готово, хозяйка…

Дрожа от волнения, Мила бросилась к сейфу. Он был пуст.

– Господи… – прошептала она. – Вот цена ожиданиям всей жизни…

Слесарь деловито заглянул из-за ее плеча в мрачную пустую утробу ящика и философски заметил:

– В жизни всегда так… Стремишься к цели, стараешься, потом достигаешь ее, а она – пустая.

– И тогда понимаешь, что жизнь была никчемная, – в тон ему печально продолжила Мила.

Мужчина серьезно посмотрел на нее и тихо поправил:

На следующий день Мила отправилась бродить по Александровскому саду. Она медленно шла по аллее, мимо скамеек, на которых целовались влюбленные пары, осторожно ступая по рассыпанным на асфальте солнечным пятнам. Гомон многолюдной столицы проникал и сюда, в это царство встретившихся сердец. Он пугал воробьев и бесцеремонно расталкивал тихие, робкие признания.

Мимо нее, едва не задев высохшую, почти бестелесную старушку, прошли юноша с девушкой. Они брели наугад, держась за руки, по залитой солнцем аллее, никого и ничего не видя вокруг, еще не понимая даже, почему им так хорошо вдвоем, и молчали.

Вернувшись в отель, Мила долго возилась с пластиковой карточкой. Она трижды вставила ее неправильной стороной в узкую щель электронного замка и уже собиралась отправиться на reception, чтобы высказать свое неудовольствие, как вдруг замерла в оцепенении. По коридору прямо на нее шел ее Вадим . Если в прошлый раз она могла убедить себя в том, что он ей померещился, то теперь сомнений не оставалось. Это был Вадим. Его лицо, его волосы, его умный, чуть ироничный взгляд, его жесты, движения, манера слегка наклонять голову, когда задает вопрос.

– Могу я вам помочь? – спросил он по-английски, чуть наклонив голову и прищурив темные, красивые глаза.

Почти не дыша, Мила молча протянула ему пластиковую карточку. Он ловко вставил ее в замок и распахнул дверь.

– Прошу вас.

Мила помедлила, посмотрела ему прямо в глаза, мысленно умоляя: «Ну узнай же меня!» – потом опустила голову и молча проследовала в номер.