– Голова, тела нет, рана запечатана, блевотина. – Вольпе замолчал. – Поправьте, если я ошибаюсь.
– Да нет, в десятку. В яблочко. Кто вел дело? Как ему позвонить?
– Вот тут загвоздка. У меня, значит, есть дружок, Дуги Фриман, я рассказал ему о вашем деле, и он, короче, грит: «Ни хрена себе, точь-в-точь как у того парня». Я ему, короче: «У какого парня?» И он, значит, грит, что прошлым маем сгонял на семинар для копов со всего света. Ну, там, программа министерства юстиции, демонстрация доброй воли, взаимное доверие, сотрудничество, ля-ля-тополя… Ну вот, значит, как-то вечером они нажрались в зюзю, это сближает, и один парень рассказывает о жутком деле – башка без тела. Я как про вас помянул, Дуги сразу – покажи фотку. Глянул и, короче, грит: «В точности как тот парень говорил – шея, блевотина и все такое». Класс, грю, надо сообщить Леву, как, грю, того парня зовут? А Дуги, короче, я, грит, не помню. Я ему, значит, помнишь дело и не помнишь имя? А он мне, короче, еще бы я, грит, не запомнил отрезанную башку. Ну, я ему – давай вспоминай на хрен. А он, значит, не могу, грит, там сплошь согласные. – Вольпе огорченно шмыгнул носом. – Дуги славный малый, но для улучшения человеческой породы надо бы оторвать ему яйца.
– Он сказал, откуда тот коп?
– Из Праги. Они с Дуги махнулись бляхами. Вот она передо мной. Прочесть, что написано?
Джейкоб не ответил. Он думал. Прага.
Восточная Европа.
Восток.
– Алло, Лев.
– Да. – Джейкоб взял ручку. – Валяйте.
– Полиция… че… че… Твою мать, лучше я по буквам.
Джейкоб записал:
– В слове «чешске» над «ч» такая фиговина вроде шапочки перевернутой и знак ударения над вторым «е», – сказал Вольпе.
– Номер, отдел?
– Больше ничего. Бляха не настоящая – сувенир для обмена. Если хотите, я дам вам мобильник Дуги. – Вольпе продиктовал номер. – Говорите медленно. Короткими словами.
– Спасибо, старина. Огромное спасибо.
– Да пустяки. Знаете, вот поговорили, и я хочу вернуться к делу Шевчук – вдруг чего пропустил.
– Удачи. Дам знать, если что нарою.
– И вам. Пока, Лев.