Они пожали руки, и Ян отбыл, а Джейкоб вновь посмотрел на часы, где время шло назад.

Гилгул[37]

Гилгул[37]

Рожденный от матерей Алеф-Шин-Мем, Дух Отмщения, что пилигримом скитается у врат вечности, сойди в сей несовершенный сосуд, дабы в миру исполнилась воля Бесконечного, аминь, аминь, аминь.

Под невообразимым гнетом разум сплетается, стягивается.

– Восстань.

Приказ мягок, ласков и неукоснителен.

Она восстает.

Чувства сгрудились, словно дети в куче-мале. За локоток она растаскивает их порознь. А ну-ка, слушаться.

Промокший полог, корявые лапы, тоскливый хриплый вой. В ослепительном пламени мрак высекает контуры: великанская могила, куча грязи, лопаты, следы сапог вкруг раскаленной опушки, что потрескивает, остывая.

Величественный красивый старик высок, как радуга, широкие плечи его укрыты ниспадающим черным балахоном, на блестящей лысине круглая шапочка черного бархата. В лунном свете блестят его добрые карие глаза, начищенным серебром сияет борода. Губы решительно сжаты, но в уголках рта затаилась радость.

– Давид, – зовет старик. – Исаак. Возвращайтесь.

Через долгое мгновенье появляются два молодца, но держатся в сторонке, прячась в листве.

– Он вас не тронет. Правда… – доброглазый старик не выдерживает и улыбается, – Янкель?

Это не мое имя.

– Да. По-моему, так хорошо. Янкель.

У меня есть имя.