– Ну-ка, открой рот.
Что? Он же не открывается.
Но ведь она и не пробовала.
– Открой и высуни язык, – говорит Перел.
Она разлепляет непослушные губы, и в темной блестящей воде отражаются зубы – точно прутья клетки. Поднатужившись, она раздвигает челюсти и в пещере рта видит обрубок плоти, который смахивает на глубоководную тварь, по ошибке всплывшую на поверхность.
Несомненно, язык, хотя эта кочерыжка едва ли достойна так называться. Он завораживает ее и отвращает. Все это время язык был во рту, а она и не знала.
Втянув щеки, она высовывает язык как можно дальше.
Новое потрясение: у языка есть талия.
Серая плоть посередине стянута бечевкой, завязанной на большой бантик, – болтающиеся концы так и просят, чтобы за них потянули.
Она шире раскрывает рот: нет, не бечевка, а тонкая полоска…
Бумаги?
Неудивительно, что она не может говорить.
Какое счастье наконец-то понять, в чем закавыка. Решение-то простое.
Она хочет распустить узел.
– Не смей! – кричит Перел.
Она замирает.
– Не вздумай развязать. Ты понял? Нельзя.
Она кивает.
– Скажи, что никогда этого не сделаешь.
Что за нелепая и жестокая просьба? Как она