– И я того же мнения, капитан. О, нет, Его присутствие никто не смог бы оспорить! По-моему, ошибаются те, кто суеверно приписывают слепому случаю решающую роль. Все события скреплены сверхъестественной связью, напоминающей цепочку…

– О, да, цепочку, мистер Джорлинг, и первым звеном в нашей цепочке была льдина с останками Паттерсона, а последним должен стать остров Тсалал! О, мой брат, мой бедный брат! Заброшенный в такую даль одиннадцать лет тому назад… вместе с товарищами по несчастью… не имея ни малейшей надежды на спасение!.. Паттерсона занесло на такое невообразимое расстояние от них – а мы даже не знаем, как это случилось и что с ним произошло!.. У меня сжимается сердце, когда я думаю обо всех этих ужасах, но оно не затрепещет до той самой минуты, когда я смогу раскрыть объятия для своего брата…

Капитан Лен Гай настолько расчувствовался, что даже у меня увлажнились глаза. Нет, я никогда не набрался бы храбрости, чтобы сказать ему, что прийти несчастным на помощь будет крайне нелегко. Конечно, вне всяких сомнений, шесть месяцев тому назад Уилльям Гай и пятеро матросов с «Джейн» еще оставались на острове Тсалал – ведь так сказано в дневнике Паттерсона… Но в каком положении? Не находятся ли они во власти островитян, численность которых Артур Пим оценивал в несколько тысяч, не говоря уже о жителях островов, лежащих к западу? Если это так, то, возможно, нам следовало опасаться нападения дикарей под предводительством вождя Ту-Уита, перед которым мы можем оказаться столь же беззащитными, как «Джейн»?

Да, лучше положиться на Провидение!.. Его присутствие уже давало о себе знать самым чудесным образом, поэтому нам оставалось сделать все, что в человеческих силах, чтобы довести до конца задачу, которую поставил перед нами сам Господь!

Должен сказать, что экипаж шхуны вдохновляли те же чувства, те же надежды – во всяком случае, тех, кто находился на корабле с самого начала и был предан своему капитану душой и телом. Что же касается пополнения, то оно относилось к цели экспедиции более-менее равнодушно и помышляло только о барыше, который поджидал каждого по завершении плавания.

Так, по крайней мере, отзывался о них боцман, исключая однако из общего числа Ханта. Этот человек вряд ли поступил на корабль, клюнув на денежную приманку. Во всяком случае, он ни разу не заговаривал об этом, как, впрочем, и ни о чем другом – и ни с кем.

– Полагаю, он и не помышляет о деньгах, – сказал мне Харлигерли. – Вот бы услышать звук его голоса! По части разговора мы с ним продвинулись вперед не дальше судна, прочно вставшего на якорь.