– Что же касается Артура Пима… – хотел продолжить боцман.

– Речь идет не об Артуре Пиме, – с необыкновенной живостью оборвал его капитан Лен Гай, – а о моем брате Уилльяме Гае и его спутниках!

Увидев, что Дирк Петерс готов возразить на эти слова, я схватил его за руку, и он, тресясь от ярости, счел за благо промолчать. Сейчас было совсем не время распространяться об Артуре Пиме. Оставалось надеяться, что в будущем путешествие позволит вспомнить и о нем, сейчас же главное было побудить людей дать согласие продолжить путь, пусть неосознанно, даже инстинктивно. Иного выхода не оставалось. Если Дирк Петерс и нуждался в помощи, то я готов был оказать ему ее, но более прямым способом.

Тем временем капитан Лен Гай продолжил опрос экипажа. Ему хотелось знать поименно, на кого он может опереться. Все старые члены экипажа дали согласие на его предложение, пообещали никогда не оспаривать его приказов и следовать за ним так далеко, как это потребуется.

Кое-кто из новеньких последовал примеру этих отважных людей, однако их набралось всего трое – все англичане. Однако мне показалось, что большинство разделяет точку зрения Хирна. Для них плавание «Халбрейн» завершилось на острове Тсалал, поэтому они наотрез отказывались плыть дальше и решительно требовали повернуть на север, чтобы преодолеть ледяные поля до наступления холодов. Этой позиции придерживалось человек двадцать, и не приходилось сомневаться, что с языка Хирна слетело то, что было в голове у каждого из них. Перечить им, тем более принуждать их выполнять команды при развороте шхуны на юг, значило бы подстрекать их к бунту.

Единственным способом добиться перелома в настроении матросов, обработанных Хирном, было вызвать у них алчность, заставить почувствовать, в чем заключается их подлинный интерес. Поэтому я взял слово и заговорил твердым голосом, дабы ни у кого не возникло сомнений в серьезности моего предложения:

– Матросы «Халбрейн», слушайте меня! – провозгласил я. – По примеру многих государств, желающих способствовать открытиям в полярных морях, я предлагаю экипажу шхуны премию! За каждый градус, пройденный к югу от восемьдесят четвертой параллели, я заплачу вам по две тысячи долларов!

Больше семидесяти долларов на душу – здесь было, от чего загореться! Я почувствовал, что нащупал верный тон.

– Я выдам капитану Лену Гаю, который станет, таким образом, вашим доверенным лицом, письменное обязательство, – продолжал я, – Деньги, которые вы заслужите, участвуя в этом плавании, будут выплачены вам после возвращения, независимо от условий, в которых последнее осуществится.