Вчера, покидая дом Шмитта, я улучил свободную минутку и написал Момо:

«Вернулся из Сирии. Встреча завтра в девять перед видеосалоном».

«Вернулся из Сирии. Встреча завтра в девять перед видеосалоном».

Продрожав всю ночь на скамейке за вокзалом, я встретился с Момо, который ждал меня в назначенном месте. Что же случилось? Увидев его бледную мордашку и воспаленные веки, я почувствовал, как во мне поднялась искренняя радость, смешанная с братской нежностью, жалостью и отчаянием. Нам обоим хотелось обняться, так мы были счастливы увидеться вновь, но удержала стеснительность. Зато все эти чувства отражались в наших глазах.

– Ты мне расскажешь про Сирию, Огюстен?

– Конечно нет.

Улыбка.

– Ну а ты что тут напридумывал?

В нескольких словах Момо рассказал, что произвел несколько опытных взрывов. В Интернете он отыскал нужные технические инструкции, а благодаря хулиганью со своей улицы раздобыл необходимые материалы, в общем, преодолел все трудности.

– И где же ты спрятался, чтобы проделать свои опыты?

– Недалеко от контейнера, где мы с тобой встретились. На заводе за стеной. Там никто не бывает.

И он объяснил мне, для чего послужат его бомбы: он решил взорвать зрительный зал театра «Граммон».

– Сегодня вечером там соберется человек восемьсот – малышня, подростки, их родители и учителя. Самый подходящий случай!

– Но ведь там будут и мусульмане?

– Евреи, христиане, атеисты.

– И мусульмане!

– А мне плевать. Это плохие мусульмане. Они не заслуживают жизни. Все равно я ненавижу их, всех до одного!

И вот именно в этот момент я услышал собственный голос:

– Я пойду с тобой.