Тем не менее мой друг перелез через эту ограду, забрался в самое сердце пустоши, почти до края воды, и выкопал из гниющей земли «подарок» для меня. Не прошло и суток, как он уже был на пути ко мне. Увидев «подарок», я понял, почему мой друг так поторопился избавиться от него. Я даже не могу придумать названия для этой штуки. Кустом его можно было назвать лишь условно, поскольку он дитя странной радиации, не из нашего мира, и, следовательно, новое явление для человека. Листья у него выглядели жутко – толстые, дряблые и белые, словно руки больного ребенка, а тонкий ствол и ветки были ужасно искривлены и испещрены странными прожилками. Он был в отвратительном состоянии, когда я сажал его в своем саду. Я даже подумал, что он не выживет. К несчастью, я ошибся: очень скоро он буйно пошел в рост, и старина Картрайт завел привычку тыкать в него тростью, когда приходил ко мне в гости.

– Что это вы жгли тут вчера ночью? Как будто горят старые пленки или, может, бумаги. Пламя такое странное… серебристого оттенка.

Я недоуменно посмотрел на него.

– Жег? Ничего! Где вы видели костер, Гарри?

– Здесь, в саду, если не ошибаюсь! Хотя, может, это просто отсвет огня камина падал из окна. – Он кивнул на дом и сплюнул точно на куст. – Куда-то около этой штуки. – Он подошел ближе и ткнул в куст тростью. – Надо же, какой толстый. – Он с любопытством посмотрел на меня. – Не могу сказать, что он мне нравится.

– Это же просто растение, Гарри, как и любое другое. – Я помолчал. – Ну, может, не совсем как любое другое. Согласен, на вид он уродлив… но совершенно безвреден. Удивительно, почему именно он вам не нравится! Вроде бы вы ничего не имели против «посмертных масок» и других моих вещей.

– Они и впрямь безвредны, – сказал он. – Забавные игрушки, ничего больше, но в своем саду я ничего такого сажать не стану, и не надейтесь! – Он улыбнулся в этой своей манере: «Я знаю кое-что, о чем вам неизвестно». – Как бы то ни было, можете мне объяснить, мистер Белл, что это за куст, на который птицы не садятся, а? – Он перевел взгляд на растение и тут же снова на меня. – Ни разу не видел, чтобы садились. – Он снова сплюнул. – И я их не осуждаю, имейте в виду. Я и сам в жизни на него не сел бы. Только гляньте на эти листья! Они никогда не шевелятся на ветру. А стебель и ветки? Белые, как кожа прокаженного! Он больше похож на уродливого осьминога с листьями, чем на куст.

В то время я быстро забыл о нашем разговоре. Старина Картрайт всегда был полон странных фантазий и говорил примерно то же обо всех моих приобретениях, когда видел их впервые. Однако спустя несколько недель, когда я сам заметил в этом дереве кое-что по-настоящему странное, мне припомнились его слова.