– Не знаю. Может быть, потому, что не был до конца уверен в том, что действительно кого-то видел.
– Но теперь ты уверен? Прошло почти полгода с того дня, как все это случилось. Почему ты промолчал, хотя должен был сразу обо всем рассказать шерифу?
– Да… наверно, я должен был так поступить. Я хочу сказать, мне
– Это точно был мужчина? – перебил меня отец. – Ты разглядел его лицо?
– Нет, сэр.
Отец покачал головой. Желваки на его скулах снова напряглись, на виске пульсировала жилка.
– Господи, зачем мы вообще оказались на этой дороге! Не надо было мне прыгать в озеро за этой машиной! Человек, что покоится сейчас на дне озера, не дает мне покоя ни днем ни ночью!
Отец крепко зажмурился. Когда снова открыл глаза, они были полны слезами и мукой.
– Кори, никто не должен больше видеть этот рассказ, я требую этого! Ты меня понял?
– Но, сэр… я хотел отдать его на конк…
– Нет! Господи, ни в коем случае!
Рука отца сильно стиснула мое плечо.
– Слушай меня внимательно! Все полгода назад началось – тогда же и закончилось. Не нужно опять все вытаскивать наружу!
– Но я написал правду! – чуть не плакал я. – Все так и было.
– Это был дурной сон, – ответил отец. – Ночной кошмар. В городе никто не пропал, шериф это точно выяснил. В полицейские участки округа, да и всего штата не поступали заявления об исчезновении мужчины с татуировкой, которую я видел у утопленника. Ни одна жена или мать не обратилась в полицию с заявлением о пропавшем муже или сыне. Ты понимаешь, что это означает, Кори?
– Нет, сэр, – признался я.
– Это означает, что человека, утонувшего в озере Саксон, никогда не существовало, – объяснил мне отец хриплым, срывающимся голосом. – Никто его не ищет, никому
Я потряс головой.