— Гулин? — властно спрдсил капитан, но Иван Сергеевич не ответил, только кивнул. В горле стоял горький ком.

— Вы подозреваетесь в получении взятки, — услышал он жесткие слова капитана и весь похолодел: "Вот оно, вот оно как бывает”, — забилась в мозгу фраза.

— Прошу подойти понятых, — это голос другого человека, в штатском, что как-то успел уже встать за спиной Ивана Сергеевича.

Капитан убрал руку, взял из безжизненных пальцев Гулина белый сверток, развернул.

Зеленые купюры, аккуратные, новые, блестящие… Деньги.

С этой минуты для Ивана Сергеевича наступила другая жизнь. Совсем в других измерениях.

ГЛАВА 2

ГЛАВА 2

В пустом коридоре шаги звучат гулко, из открытых форточек тянет свежестью раннего летнего утра. Я люблю приходить на работу пораньше, летом — особенно. Кажется, отдохнувший за ночь кабинет помогает собраться с мыслями. Никто еще не сидит в коридоре, молчит телефон и неотложные вопросы скромно ждут, за какой из них я примусь в это неурочное время. Словно понимают: в такой час обстоятельствами командую я.

Сегодня нужно отпечатать обвинительное заключение по уже законченному делу. Мне нравится печатать самой — видеть, как мысли обретают форму слова и ложатся на бумагу. Ровно, аккуратно — я умею печатать.

Дело помню наизусть — все детали, оттенки, доказательства. Листаю, лишь когда цитирую свидетельские показания или заключения экспертов.

Поистине золотые утренние часы.

Работа уже подходила к концу, когда раздался резкий телефонный звонок. Аппарат внутренней связи был угловатым, маленьким, а звонил громко и раздраженно. Сколько уже раз просила я заменить телефон, но у завхоза прокуратуры не доходили руки, а у меня недоставало времени настоять на своем.

Вызывал прокурор.

В длинном узком кабинете прокурора, далеко отодвинув стул от традиционной приставной тумбы, сидел заместитель прокурора Захожий. Щегольской серый костюм и светлая рубашка резко контрастировали с необычно багровым лицом. Захожий был вне себя — даже уши пылали, даже упала на вспотевший лоб черная прядочка из аккуратной прически, а он и не замечал этого. И прокурор, наш обычно невозмутимый, корректный Буйнов, которому так не подходила его фамилия, едва сдерживался — я успела хорошо его изучить за пять лет совместной работы.

На мое приветствие Захожий едва кивнул, а прокурор, поздоровавшись, указал на стул:

— Садитесь, Наталья Борисовна.

Я села напротив Захожего, и он, заметив мой удивленный взгляд, поправил, наконец, прядочку. Просто-таки вложил ее в рядок аккуратных блестящих волн — осторожно, ладонью с оттопыренным мизинцем.