Неслышно подошел Сорока, тихо окликнул: "Давай-ка, брат, обмозгуем дело. Быстро только. Что думаешь предпринимать?”

Николаев рассказал. Сорока задумчиво покачал головой:

— Александрыч, пугать не хочу, но скрывать не стану. Опасно стало. Андрей зверя скрадывал, ему нас выследить — раз плюнуть. До темноты с поляны нельзя уходить, но глядите в оба. С геологами — молчок, так я советую. Незачем нам лишний шум. Они пока в безопасности. Андрей их не тронул раньше, сейчас подавно не тронет, меня ждет. Если утром Андрея не найдем — вернемся, предупредим. А сейчас нельзя. Как погуще стемнеет — тронемся, но не по тропе — вдоль тропы пойдем и очень тихо, с оглядкой, — он, к удивлению Николаева, зло выругался и добавил: — Ты пушку свою поближе держи, на зверя идем. Дуй к костру, я следом.

Николаев вернулся к костру, где умный Вадим увлеченно и громко обсуждал с хозяином какие-то геологические проблемы.

Вскоре подошел Сорока, принес травку, пополоскал в озере, привязал к ране геолога, дал и про запас, наказав сменить повязку утром. "Мы-то до свету тронемся, а простимся с вечера”,— пояснил он.

Сняли с костра готовую уху, вскипятили чай. Николаев и Сорока, казалось, без слов понимали друг друга. Стараясь казаться беспечным, Сорока громко шутил, подтрунивал над ребятами, а сам настороженно прислушивался, незаметно оглядывал тайгу. Николаев тоже был начеку. Улучив минутку, он осторожно переложил в карман куртки наручники, приготовленные для задержания — вдруг понадобятся. Пистолет тоже был под рукой.

Собираясь, ужинать, Сорока и Николаев сели у затухающего костерка лицом к лесу, чтобы не упускать из вида всю поляну. Геологи расположились рядышком напротив них.

Отведали свежей наваристой ухи. Разлили в железные кружки черный, обжигающе горячий чай. Хозяин палатки вынес в мешочке из-под проб сахар, стал угощать. Куски сахара были крупными, неровными, и геолог похвалился:

— Завхоз наш такой сахарок добыл. Самый таежный. Крепкий, сладкий, берите, не стесняйтесь!

Вадим взял кусок, стал прилаживаться, как удобнее расколоть его в ладони обушком ножа. Николаев отвлекся, следя за его веселой возней, и вдруг, не видя, просто почувствовал, как напрягся старый охотник Сорока.

Вскинув голову, Николаев увидел стоящего почти за спиной геологов человека. Он никогда его не видел, но узнал. Это был Андрей Игошин.

Высокий, широкоплечий, он казался еще выше от того, что стоял на взгорке. Выцветшая солдатская форма без погон, патронташ. Нож в чехле. Под правой рукой стволами вниз — двустволка, он придерживает ее, палец на курке. И ружье узнал Николаев, геологи хорошо описали ружье завхоза. Все это успел охватить Николаев одним взглядом и в тот же миг понял, что все они под прицелом. Игошин видел их, улучил момент, застал врасплох и был сейчас хозяином положения, контролируя всю группу. Двустволка убитого рассеяла последние сомнения — перед ними стоял убийца.