Пробую встать, но не могу. Опускаюсь обратно в руки Бена.

– Я пытался дать тебе понять, Айрис, – говорит Бен. – Я всегда знал, что она играет с тобой, называет тебя всякими прозвищами, пугает ужастиками. И еще этот конкурс красоты… Она поставила тебя в унизительное положение – позволила надеть корону, а потом раскрыла твою истинную личность на глазах у всех, – и в то же время надурила всех нас, заставив поверить, что у нее месячные. Это было всего через месяц или около того после смерти отца, но Саммер уже закладывала основу для своей схемы. Она должна была знать, что не способна к деторождению – не исключено, что папа знал тоже, – но ухитрилась скрыть этот факт от мамы. Ей требовалось заставить тебя думать, что у нее нет никакого интереса к деньгам, чтобы усыпить твою бдительность. Должно быть, она здорово запаниковала, когда ты вышла замуж. Когда я узнал, что Саммер летала в Новую Зеландию, якобы пытаясь спасти твой брак, у меня было чувство, что она, наоборот, собирается вставлять вам палки в колеса, но я и подумать не мог, насколько далеко она способна зайти. Наша сестра была настоящим чудовищем.

Медленно киваю. Правда ранит. Мне не хочется про все это думать. Мне нужно думать про Бена, своего брата. Я так долго пренебрегала им, что не могу позволить себе не обращать на него внимания хоть сколько-нибудь дольше. Опять пытаюсь подняться на ноги, и на сей раз у меня получается. Бен отодвигается от края моста и отводит от меня взгляд, опять в сторону парковки. Это мой шанс. Мне нужна уверенность, что Бена не арестуют. Делаю глубокий вдох и подхватываю труп своей сестры под мышки. Один хороший рывок, и ее голова и верхняя часть тела уже свисают за край моста, оставив на бетоне темный кровавый след. Отпускаю, приостановившись, чтобы перевести дух.

Тело слегка дернулось? Нет. Явно нет. Бен убил ее. А я всего лишь прибираю за ним. Толкаю ее в ноги, она переваливается за край – и вот уже падает.

Всплеск. Она уже в воде. Она с крокодилами. Вдруг вижу какое-то движение на берегу. Длинные черные силуэты соскальзывают в воду.

– Что ты, черт, творишь? – орет Бен. – Теперь мы точно выглядим преступниками!

– По-другому было никак, – говорю я. – Я знаю, что делаю. Нам нельзя раскрываться. Это будет катастрофа для нас обоих. Ты потеряешь свою стипендию. Даже если не окажешься за решеткой, это разрушит всю твою жизнь.

Бен весь белый, как пепел.

– Как ты могла так с ней поступить? – кричит он. – Подумай, что произойдет с ее телом!

Мои глаза так и тянет к реке, но мне нельзя туда смотреть. Не хочу, чтобы Бен видел, как я смотрю, и в любом случае на луну накатило облако, окутав реку темнотой. Но я кое-что слышу. Возмущение воды. Удары сталкивающихся друг с другом хищников, шлепки, когда они крутятся через себя в воде, отрывая от добычи куски. Что-то закручивается и у меня в животе. Она еще жива? Чувствует ли что-нибудь? Каково это – быть сожранной заживо крокодилами?