– Блудная дочь, – говорит она, но в ее голосе гнев, а не прощение, и все должно проходить не так.

Коул слышит свой собственный голос, доносящийся из динамиков. Это ее Откровения, записанные и воспроизведенные для всех. Как они только посмели, твою мать! Все эти жутко интимные подробности – имена, места, даты, – по большей части настоящие, правда переплетена с ложью.

Сестры хором поют обвинения, перекрывая воспроизведение.

– Сплетница!

– Иезавель!

– Эгоистка!

– Непослушная жена!

– Язычница!

– Обманщица!

– Плохая мать!

– Блудница!

– Грязнуля!

Метла снова ударяет ее по спине.

– Ступай! – говорит Щедрость. – Ступай бороться с собой!

Сестры встают в два ряда, у них в руках хлысты, они бьют Коул, вынуждая ее бежать, голую, тряся сиськами, а они обрушивают удары ей на спину и плечи, на бедра, на ягодицы.

До сцены она добирается уже на четвереньках, всхлипывая от боли и ярости. Все сборище умолкает, когда она взбирается по лестнице. Она слышит причитания, вырывающиеся из предательского горла. Все их слышат.

Но Билли не единственная, кто знает, как выжить в любой ситуации. Она сможет вытерпеть все. Она должна потерпеть, еще совсем немного. И затем они втроем, Майлс, она и Билли, найдут дорогу домой.

Она делает свое лицо непроницаемым, усмиряет дыхание и поднимает взгляд на Надежду, жуткую в своем торжественном облачении, с зелеными каменными глазами.

– Ты пришла к нам, сестра, отскоблив свое накрашенное лицо, – говорит Надежда. – Однако твоя душа несет на себе печать Иезавель. У тебя нечистые губы, и ты живешь среди народа с нечистыми губами, а твои глаза видели Царя, Всемогущего владыку.

– Да, я нечистая, – говорит Коул, сверкая глазами на колени Надежды. – Простите меня! Я раскаиваюсь.