Майяри с готовностью навалилась на его грудь, но Ранхаш непреклонно развернул её к себе спиной и потянулся за склянкой с мылом. Майяри лукаво посмотрела на него через плечо.

– Мы будем только мыться?

Ранхаш молча взял ковшик и полил голову девушки водой. Всё-таки она такая невинная и не понимает, что для неё их первая ночь без должной подготовки может стать болезненным воспоминанием. А он хотел, чтобы эта ночь накрепко привязала к нему ещё и тело Майяри. Чтобы она жаждала его, чтобы сгорала от желания при каждом взгляде на него, чтобы мечтала о близости. Было бы даже неплохо, если бы она стала одержимой им.

– Я читала, что это можно делать не только в постели.

Следующий ковшик выплеснулся мимо.

– В карете можно. В саду можно. И в купальнях тоже можно.

– Убью Викана, – с мрачным спокойствием пообещал Ранхаш, намыливая Майяри голову.

– А это действительно больно? Ну… когда… – девушка через плечо посмотрела вниз, в воду.

В её голосе звучала искренняя обеспокоенность, и Ранхаш всё же ответил:

– Только если это длится очень долго.

Смываемая пена потекла по плечам.

– Я тебя мучила, да? – виновато спросила Майяри. – Прости. Я не знала раньше, что это так тяжело.

Она пришибленно взглянула на Ранхаша, и этого тот уже стерпеть не смог. Резко развернув её к себе, он с жадностью прижался к её губам, раскрывая их шире и проникая внутрь языком. Девушка со стоном подалась ему навстречу, обвивая его руками за шею. Кровь ударила в голову, уже знакомый и желанный жар расползся по телу и рассудок помутился. Майяри подалась к харену с такой силой, что прижала его к краю купальни. Руки с жадностью огладили крепкое мускулистое тело, тонкие пальцы нетерпеливо пересчитали позвонки, коснулись ямочек на ягодицах, и Ранхаш поспешил отстраниться, чувствуя, что тёмное желание застилает рассудок и ему.

Майяри рассерженно зашипела и исподлобья уставилась на него тёмными глазами.

– Я хочу…

Она осеклась, не совсем понимая, как ей объяснить, чего именно она хочет. Объятий? Поцелуев? Или чего-то пока неведомого?

– Я хочу прикасаться. Я ведь тоже терпела. Нечестно, что прикасаешься только ты, а меня сразу отстраняешь. Мне, может, тоже больно.

Ранхаш едва не застонал сквозь стиснутые зубы, но во взгляде Майяри светились такие искренние ярость и желание, что он раскинул руки, кладя их на бортики купальни, и, вперившись в девушку мрачным взглядом, разрешил:

– Прикасайся. Только, – ноздри его хищно раздулись, – недолго. Терпения у меня уже почти нет.

– Ох, – Майяри осторожно погладила широкие пласты грудных мышц, ключицы, плечи, с них опять перешла на грудь и опустилась на закаменевший живот. – А там можно?