И Майяри ещё больше жалела девушку потому, что понимала: откажись та от мести, ей выпала бы другая жизнь. Но это так тяжело. Майяри отказалась от мести, только потому что ей не хватало сил для её осуществления. Слабость стала благом, переломившим наконец её судьбу.

Майяри жалела Рену. Но, возможно, не так часто вспоминала бы о ней, если бы… Жалела бы, да, но…

Всё же она скорбела из-за её смерти потому, что умерла девушка от рук Виидаша. Она скорбела из-за боли друга, из-за его безвозвратно разбитой души. Из-за навсегда исчезнувшего прежнего Виидаша.

Он стал совсем другим. Как Ёрдел.

Это так страшно – видеть, как меняется друг, превращаясь из живого, солнечного парня в серую тень с больными глазами. Не так страшно видеть итог изменения, как весь путь, ведущий к нему.

– Ты опять опечалилась, – заметил Ранхаш.

Майяри молча поцеловала его в вырез рубашки, прямо в печать.

– Прости, я вспомнила о Виидаше и Рене.

Грудь под её ладонями напряглась, и девушка почувствовала себя ещё более виноватой.

– Прости. Он… всё ещё мой друг, несмотря на всё, что произошло.

– Мне нелегко это принять, – признался харен, – зная, что в прошлом вы были женихом и невестой. Зная, что он обнимал и целовал тебя.

Майяри промолчала. На волчий месяц распахнутой пастью начала наползать раздвоенная туча.

– Он уезжает через два дня.

– Что? – Майяри удивлённо вскинула голову. – Откуда ты знаешь?

– Виделись вчера утром, – неохотно признался Ранхаш. – По делу об ограблении санаришской сокровищницы у него были изъяты некоторые вещи как у подозреваемого в пособничестве. Пришло время ввиду его полной непричастности всё вернуть. И тебе, кстати, тоже нужно кое-что забрать.

– О, если эти вещи нужны для следствия, то можешь оставить, – отмахнулась девушка.

– Эта. Не нужна, – Ранхаш помрачнел и сунул руку в карман штанов. – Она у меня с собой.

И вытащил Письмо.

– Я уже забыла про него, – Майяри приняла артефакт и удивлённо пошелестела им. – А второе где? Он же парный.

Лицо харена потемнело ещё сильнее.