– Они не оставили нас.

– Не надо пудрить мне мозги! – презрительно процедила девушка. – Я видела равнинников! И знаю, что сумеречники больше не господа над ними! Это просто жалкая месть!

– Они никогда не смогут уйти от своих истинных повелителей, – тяжело бросил старейшина. – Их временные заблуждения пройдут, и они, раскаявшись, вернутся под нашу защиту.

– Ну да, терзаемые хаггаресами, которых создали их благородные повелители, – язвительно отозвалась Майяри. – Вместо этого могли бы сделать хоть что-то действительно стоящее, чтобы вернуть подданных под своё крыло, но вы предпочли сидеть на месте и морозить задницы в пещерах, пока собаки гонят стадо в хлев! Только в стаде отнюдь не овцы, а собаки явно вышли из-под вашего контроля. И вы оказались в полном дерьме!

– Я уже давно понял, что ты никогда не сможешь быть правительницей, и сейчас убедился в этом ещё раз, – в глазах старейшины промелькнула совершенно искренняя усталость. – Ты неспособна понять… нет, ты даже не хочешь пытаться понять тот путь, по которому идёт твой народ. Мы пришли сюда истощённые и разбитые битвой за свою родную землю. Лучшие из нас остались на поле боя, мы не могли больше сражаться. И мы остались здесь, чтобы набраться сил и вернуться в некогда утерянную страну, чтобы отвоевать её. Мы потратили многие века, ожидая, когда наш народ войдёт в силу. Но по итогу самые малодушные из нас прониклись низменными благами и, оставив главную цель, ушли жить на равнину, позабыв о своих корнях. Мы были слишком беспечны и позволили нашим детям проникнуться чужими традициями и смешаться с чужим народом. И наши потомки перестали чувствовать себя хаги, став какими-то салейцами. Они не понимают, что всё равно остаются здесь непрошеными гостями, а не хозяевами родной земли. Наша родная земля там, – дед указал на восток, – но малодушные захотели взять то, что ближе.

– Если народ раскалывается, то причина чаще кроется в голове, – насмешливо качнула подбородком Майяри. – На равнине я слышала, что потомки правителей оказались слишком надменными и невыносимыми. Настолько, что подданные отвернулись от них.

– Наша вина в том, что мы проявили мягкость в то время, когда надо было держать своих детей в каменном мешке[10], – холодно отозвался дед. – Дисциплина и строгий контроль. Только они порождают силу и устремлённость к единой цели.

– И делают слабым народ. Мне кажется, я начинаю понимать, почему ты так стремился сделать наследницу из меня, а теперь вернул наверняка лишь для того, чтобы получить наследника от меня. Да потому что никто здесь не сможет занять место старейшины! Они все слабы! Они привыкли беспрекословно подчиняться. Они не умеют решать. Они не умеют думать. Они все верят в одно и то же, собственных мыслей у них нет. Если ты сдохнешь, сдохнут и они, потому что жить без подсказки не умеют!