С коротким поклоном Жиро двинулся ей навстречу.

– Сюда, мадам. – Он повел ее в угол сарая, а потом, неожиданно отойдя в сторону, спросил: – Вот убитый человек. Вы его знаете?

Глаза Жиро словно буравчики сверлили лицо мадам Рено. Он старался прочитать ее мысли, не пропустить ни одного движения.

Но мадам Рено оставалась совершенно спокойной, даже слишком спокойной, как мне показалось. Она смотрела на труп без всякого интереса, не проявляя признаков волнения.

– Я никогда в жизни не видела этого человека, – сказала она.

– Вы уверены?

– Совершенно уверена.

– Вы не узнаете в нем одного из напавших на вас?

– Нет, – мне показалось, она на мгновение заколебалась. – Не думаю. У тех были бороды, правда, следователь думает, что фальшивые, но все равно нет. – Чувствовалось, что мадам Рено приняла определенное решение. – Я уверена, что ни один из тех двух не был похож на него.

– Благодарю, мадам. Это все.

Мадам Рено вышла из сарая с высоко поднятой головой, солнце сверкало в серебряных нитях ее волос.

Жак Рено тоже не смог опознать труп и вел себя при допросе совершенно естественно.

Жиро тихонько хмыкнул. Трудно сказать, доволен он был или огорчен. Он обратился к Маршо.

– Другая дама тоже здесь?

– Да, мосье.

– Тогда приведите ее.

«Другой» оказалась мадам Дюбрей. Она была возмущена и явно демонстрировала свое негодование.

– Я возражаю, мосье! Это насилие! Какое отношение я могу иметь ко всему этому?

– Мадам, – сухо сказал Жиро, – я расследую не одно, а два убийства. Насколько я знаю, вы могли совершить оба.

– Как вы смеете? – крикнула она. – Как вы смеете оскорблять меня? Это низко!