Геро повернулась к нему, обхватив его голову ладонями, чтобы прижать измученное тело к своему, мягкому и теплому. Единственными звуками были стук дождя по оконным стеклам, осыпающийся в камине пепел и собственное мучительное дыхание Девлина.

* * *

— Я думала, это ты, — сказала Геро Себастьяну позже, когда они сидели у камина в библиотеке, а рядом на столе стояла забытая чашка чая. — Когда я выходила из кареты, он показался из-за угла Бонд-стрит. Я позвала его — позвала тебя по имени. А потом увидела, как пуля попала ему в грудь, и подумала, что ты мертв. Я думала, что потеряла тебя и… — Она сглотнула, её голос стал дрожащим. Еле слышным. — Я и не знала, что у меня может так сильно болеть внутри. Потом я поняла, что это не ты, а Нокс, и обрадовалась, ведь тогда получалось, ты все еще жив. — Её лицо приняло суровое, свирепое выражение. — Да поможет мне Бог, я была рада.

Себастьян опустился на колени у её ног, вплетя свои руки в её, лежащие на коленях. Он видел, как Геро стреляла нападавшему в лицо и била по голове убийцу, не теряя самообладания и хладнокровия. Но сегодняшнее потрясение оказалось настолько сильным, что он чувствовал, как всё её тело содрогается от мелкой дрожи.

— А потом пришла эта бедная женщина, Пиппа, и хотя мне было жаль ее, я могла думать только о том, какое облегчение испытала, узнав, что умирает её муж. Я знала, что это неправильно, но ничего не могла с собой поделать. Потому что если бы я потеряла тебя… Не знаю, как бы я это перенесла.

Он крепче сжал её руки. Себастьян понимал чувства жены, потому что сам испытывал такое же беспомощное отчаяние, когда думал, что вот-вот потеряет её при родах.

— Прости меня, Геро, — сказал он. — Прости. Но… Я не могу остановиться, если ты просишь об этом.

Она высвободила руки из его хватки и прижала свои пальцы к его губам.

— Я не прошу тебя остановиться. Не буду притворяться, что не боюсь за тебя — я боюсь за себя, потому что знаю, моя любовь к тебе делает меня уязвимой. Но я также знаю, что испытываю тот же самый страх, который испытывает каждая женщина, чей мужчина когда-либо отправлялся на войну; каждая жена, которая смотрит, как её сын или любовник уплывает в море или спускается в шахту, чтобы заработать себе на хлеб. Риск — это часть жизни. Мы не можем жить в постоянном парализующем страхе смерти.

— Некоторые так и живут, — сказал он, касаясь губами пальцев супруги.

Яростный огонь вспыхнул в её глазах.

— Да. Но я отказываюсь.

Её слова были эхом того, что Кэт Болейн сказала ему однажды, давным-давно. Себастьян положил руки на плечи Геро, наклонился вперед и прижался лбом к её лбу.