— Эй, вы пользовались этими книгами? — И он показал на полки, где от пола до потолка стояли свыше шестидесяти томов энциклопедии органической химии.

Парень оглянулся через плечо и с искренним удивлением ответил:

— Конечно. Обязательно. Боже, неужели нельзя заглянуть в том Бейл…

— Все в порядке, — заверил я его. — Иди, Эд.

Эд Хэтевей нахмурился и вывел парня. Он не терпит, когда его теории не оправдываются.

Было уже около шести, и я не видел, что еще можно сделать. Получается, показания Сьюзен и больше ничего. Если бы она была рецидивистом с прошлым, мы могли бы извлечь из нее правду одним из нескольких способов, эффективных, но довольно скучных. В данном случае эта процедура казалась неразумной.

Я повернулся к профессору, собираясь сказать ему об этом, но он смотрел на карточки Хэтевея. Вернее, на одну из них, которую держал в руке. Знаете, часто говорят, что руки у людей дрожат от возбуждения, но видеть это приходится не часто. Но руки Родни тряслись, тряслись, как язычок старомодного будильника.

Он откашлялся.

— Позвольте мне задать ей вопрос. Позвольте мне…

Я посмотрел на него, потом снова сел.

— Давайте, — сказал я. Терять мне было нечего.

Он посмотрел на девушку и положил карточку на стол, пустой стороной вверх.

Потрясенно сказал:

— Мисс Мори?

Он как будто сознательно не назвал ее по имени.

Она смотрела на него. Мне показалось на мгновение, что она нервничает, но это тут же прошло, она по-прежнему была спокойна.

— Да, профессор?

Профессор сказал:

— Мисс Мори, вы улыбнулись, когда меховщик объяснил вам свое дело. Почему?

— Я уже говорила, профессор Родни. Хотела быть любезной.