Что бы он сейчас ни делал. Я сделаю все, что угодно, – откажусь от всего. Отдам своего ребенка.

Я бы даже делила его с другой.

Так как же он смеет лгать мне?

Я знаю, что происходит.

И я знаю, что на месте Кэролайн я бы тоже не смогла устоять перед ним.

Это уже слишком. Энни снова захлопывает дневник и прижимает его к груди, чувствуя, что ей трудно дышать. Что с тобой случилось, Лиллиан?

Ребенок родился в январе. После этого записей нет, но Энни чувствует ярость, страх и любовь этой женщины, как если бы они были ее собственными, и это невыносимо. Лиллиан, возможно, заключила сделку с Кэролайн, возможно, пообещала отдать своего ребенка по доброй воле, но что-то изменилось. Она умерла, желая вернуть этого ребенка. Энни в этом уверена. Вот что держит ее здесь, возле Марка, все эти годы.

Она уже готова пустить страницы по ветру над Атлантикой, когда чувствует чье-то приближение и быстро засовывает дневник обратно в карман фартука. Энни оборачивается и видит Чарли Эппинга, радиста, который бочком подходит к ней, как обычно непринужденный и доброжелательный.

– Вышли подышать свежим воздухом, сестра Хеббли? – спрашивает он.

Радист бросает сигарету через перила, затем пристально смотрит на Энни, пытаясь понять выражение ее лица.

– Тяжелый день в отделении? Хотя, я полагаю, они все нелегкие.

Он приглашает ее выпить в радиорубку. Беспомощно, с пустотой внутри, она следует за ним. Возможно, призрак Лиллиан не сможет найти ее здесь. Возможно, ей просто нужен мужчина, который защитит ее от всего этого – даже от нее самой. От темноты и страха, которые окружают со всех сторон, когда она остается наедине со своими мыслями.

Радисты живут в радиорубке; это она тоже помнит по «Титанику». Особенность должности: кто-то должен все время находиться рядом с оборудованием. На госпитальном корабле есть только один радиотелеграфист, и поэтому Эппинг – единственный человек, кроме офицеров, у которого есть свое собственное жилище. Они быстро, молча идут через шлюпочную палубу в маленькую комнатку за первой трубой, в двух шагах от мостика. Чарли достает бутылку из одного из шкафов – в комнате явно имеется множество мелких тайников, в которых хранится всевозможное оборудование, трубочки, провода и тому подобное, – и наливает в два крошечных стакана янтарную жидкость.

Она принюхивается и морщится от лекарственного запаха, похожего на спирт, которым она обтирает пациентов и чистит столы и оборудование. Эппинг поднимает свой бокал, прежде чем одним махом его опрокинуть. Она делает то же самое.

Через несколько минут Энни кажется, что она плывет. Когда она поворачивает голову, вид меняется не сразу, а отстает. Все неестественно, отстраненно и абстрактно. Вес, который она обычно чувствует, который давит на грудь каждую минуту, исчез. Она начинает смеяться без причины.