— Как ты себя чувствуешь, милая? — спросила Мелиссу Розмари, сочувственно улыбнувшись и садясь рядом с ней за кухонный стол. Они решили дать Патрику отдохнуть пару часов от постоянных визитов.
— Нормально. Просто устала.
Билл сел напротив Мелиссы и сделал большой глоток кофе. Поставив чашку, он сказал:
— Ну? Расскажешь нам, что происходит?
Мелисса лишь моргнула.
— Мы знаем, ты что-то от нас скрываешь, Мелисса, — сказала Розмари. — Не надо все держать в себе. Ты уже так делала, когда не стало Джоела, и посмотри, во что это вылилось, — она наклонилась к Мелиссе и накрыла своей ладонью ее ладонь. — Позволь нам помочь тебе. Ради детей.
Они были правы, все зашло слишком далеко.
Мелисса глубоко вздохнула.
— Да, я кое-что от вас скрыла, — призналась она.
— Не волнуйся, — ответил Билл, — ты ведь обо всем нам сейчас расскажешь, верно?
Она кивнула и выложила Биллу и Розмари все, абсолютно все. Они слушали внимательно и спокойно, то и дело обмениваясь удивленными, а чаще обеспокоенными взглядами. Ведь Мелисса говорила об их сыне, об их любимых внуках.
Когда она закончила, Билл посмотрел на потолок, в сторону чердачного помещения, где сидели дети, а Розмари, задумавшись, закусила губу.
— Ты уверена, ты точно уверена, что они никого не прикрывают? — уже второй раз спросил Билл.
— Да, точно, — вздохнула Мелисса. — Можете считать это материнским инстинктом.
— Я не могу поверить, чтобы дети так поступили с отцом, — сказала Розмари. — Мой бедный Патрик… Неужели это было последнее, что он понял, прежде чем потерять сознание!
— Ты больше ничего не прячешь от нас, Мелисса? — просил Билл. Карие глаза Билла буравили ее насквозь. — Ты не имеешь предположений, почему кто-то из детей захотел ударить ножом отца?
Мелисса покачала головой:
— Нет, честное слово, нет. Если только сплетни, что он мне изменяет.
Розмари глубоко вздохнула:
— Но ведь ходят и сплетни, что ему изменяешь