Из-за приоткрытой двери появились две фигуры в капюшонах. Наклонив голову, они быстро зашагали по темным улицам.

«Возможно, это новые действующие лица», — подумала Ариадна. Старые союзники Килона ходили с открытыми лицами, не заботясь о том, что кто-то увидит, как они посещают влиятельного политика; однако советники, примкнувшие к Килону недавно, предпочитали скрываться. Килон оставался в меньшинстве, оппозиционном власти. К тому же ходили слухи, что новые адепты отдают ему свою верность в обмен на золото. Присоединившихся к Килону жестко критиковали… что не мешало все более широкой струйке приспешников с готовностью устремляться в его лагерь.

Но все эти мысли мигом вылетали у Ариадны из головы, стоило ей вспомнить про пергамент, который она стащила накануне из спальни матери. Она думала о нем все время.

«Может быть, я должна рассказать обо всем Акенону…» — беспокоилась Ариадна.

Она посмотрела на Акенона и тут же отказалась от своих намерений, как часто бывало с тех пор, как она прочитала содержание свитка. В конце концов она решила не раскрывать тайну.

«Но я не смогу долго скрывать ее», — с тревогой сказала она себе.

Всего в сорока метрах от Акенона и Ариадны, сидя в главном зале особняка Килона, человек в маске наблюдал, как расходятся последние союзники. Он закрыл глаза и обдумывал только что завершившуюся встречу.

«К нам присоединилось еще двое, и все же мы продвигаемся слишком медленно», — рассуждал он.

Он был расстроен. Сколько бы золота он ни тратил, народу на их сторону переходило не так много. Он обращался ко всем, с кем ему удавалось остаться наедине, но только Килон обладал возможностью вербовать новых членов. Способность Килона привлекать политиков к себе истощалась, а для него самого было слишком рано появляться на публике.

Пришло время заняться другими делами. Работа с Килоном была обязательной, и он продолжит сотрудничество, но нужно больше, гораздо больше.

Он открыл глаза и улыбнулся.

«Завтра я сосредоточусь на чем-то совершенно другом», — загадал он.

* * *

Акенон пристально смотрел на усадьбу Килона. Он стоял в шаге от окна, спрятавшись среди теней. Позади себя он чувствовал Ариадну. После последней поездки в Сибарис он верил, что между ними что-то возможно. Ему показалось, что он различает признаки того, что Ариадна готова вновь открыться: взгляд, задержавшийся на нем чуть дольше, чем нужно, тихая улыбка, проникновенный голос…

«Я ошибался», — подумал он, медленно качая головой.

Накануне, когда он искал время поговорить с ней наедине, он заметил очередную перемену. Она снова была холодна, взгляд ускользал, и разговоры ограничивались несколькими словами, она явно убегала от его попыток поговорить.