– Я так по тебе скучаю, – шепчет он, сжимая ладонями мое лицо и водя по нему глазами. – Я облажался, мы оба облажались, но мы тебя совсем не ждали.

Лихорадочно соображая, я понимаю, что моя мать, ее безопасность, все, над чем я трудилась, исчезнет, если они осуществят свои планы. Но вижу лишь глаза моего отца, когда говорю:

– Ты уверен, что они не навредят ему?

– Мы хотим вернуть город, который он украл, и отдать его людям, которые этого достойны. Он копит деньги от алчности. Их деньги.

В голове мелькают слова Романа, сказанные им в тот день, когда я на него наехала.

– Он исправил ошибки в зарплате. Эта проблема решена.

Шон качает головой.

– В том и загвоздка: видеть – значит верить. Любой убедительный дьявол может посмотреть тебе в глаза и заставить поверить, что его не существует.

Я глотаю подступивший к горлу комок.

– Но ты пока не объяснил, почему я – секрет.

– На то есть несколько причин. Вначале ты была способом подобраться поближе, проникнуть в его дом, помощником в поисках.

Мне с таким трудом удается снова не залепить ему пощечину. Я резко вырываюсь из его рук, но Шон хватает меня за лицо.

– Послушай меня. Вначале, еще когда мы только познакомились, я считал хорошей идеей ввести тебя в курс дела. Мы не знали о твоем приезде. Все началось с меня. Идея была моя, вот почему Доминик вначале вел себя с тобой как урод. Он был не согласен.

Шон утаскивает меня за запястье от двери, открывает ее и высовывает голову в коридор. Через секунду закрывает ее и вздыхает.

– Нам больше нельзя тут задерживаться.

– А какая вторая причина?

Молчание. Молчание, будь оно проклято.

– Я бы рассказал, если бы мог.

– Какая же ты сволочь. – Я снова и снова сглатываю ком в горле. Его признания вынуждают меня возвращаться к самому началу. – Вот почему вначале ты не целовал меня. Вот почему переспал со мной после того, как я сама приняла это решение. Это должно было стать моим решением, потому что ты меня использовал. Это полный пипец, Шон.

– Взгляни на меня. – Я подчиняюсь. Его глаза полны сожаления. – Я люблю тебя. И любил с самого начала, Сесилия. Ты, мать твою, это знаешь.