Теперь Мицкевич мог не спешить. Условия поставлены, и условия приняты. Отступать было некуда. Проводив взглядом Шаляпина, он кивнул кельнеру:

— Виски! Двойной!

Не терпелось вернуться в гостиницу, но Василий Васильевич понимал, что Екатерину быстро доставить не смогут, а потому каждая минута ожидания в номере превратится в часы мучений.

Приближался час ланча, и кафе стало наполняться служивым людом, покинувшим свои рабочие места, чтобы перекусить и переброситься новостями с приятелями. Среди посетителей была самая разномастная публика — много иностранцев. Как странно звучит слово «иностранец» за границей!

Мицкевич взглянул на часы. С момента ухода парламентера прошло чуть более получаса. Пора идти.

Холл отеля был пуст. Мицкевич взял ключ от номера, увенчанный массивной грушей: дабы постояльцы не уносили его с собой. Почти машинально он зацепил взглядом ячейку номера «414» — апартаментов Екатерины: ключа там не было. «Держат слово, сволочи».

Сердце стало набирать обороты. То ли виски, то ли волнение поднимало пульс. В голове звенела пустота…

Дверь апартаментов была приоткрыта. Мицкевич чуть тронул ее и сразу увидел в зеркале прихожей брошенное на спинку стула платье Екатерины. Она была в номере.

Все шло по плану: На следующий день Мицкевич снова явился в кафе. Там же, за третьим столиком слева, он встретился с человеком от Шаляпина. После всего рассказанного Екатериной, после того ужаса, который она пережила, ему хотелось голыми руками удавить любого, кто хоть как-то связан с этой командой, но в ушах стояла мольба: «Сделай все, что они хотят! Я боюсь их!»

Однако вместо низколобого гориллы с огромными кулаками и бритым затылком на встречу пришел вполне цивильный респектабельный человек. Представившись Ефимом Александровичем Рубиным, он коротко рассказал о себе. Родился на Украине, учился в Москве — окончил Плехановский институт, работал в системе снабжения. Из СССР выехал в восемьдесят шестом. Жил в Израиле, переехал в США. Окончил Кембриджский университет в Бостоне, затем выехал в Европу.

— Как же вы, человек образованный, могли связаться с полууголовной швалью? — удивился Мицкевич.

— Я не знаю, кого вы называете полууголовной швалью, но те люди, которых я представляю, вряд ли тянут на подобную характеристику. Мне не хотелось бы комментировать все, что произошло, скажу одно: я к этому не имею никакого отношения…

— Заявочки, скажу я вам! — искренне возмутился Мицкевич. — Ваши люди убивают моего сотрудника, похищают женщину, шантажируют… Более того, требуют, чтобы я принял… ввел вас в правление фирмы… И вы ни при чем!