— Крут, говоришь? — Роман бросил махровое полотенце на кресло. — Не дай Бог такой крутизны…

Официант, вкативший тележку с яствами, прервал разговор. Пока он сервировал стол, Адмирал с Романом наблюдали очередную коммунистическую тусовку около музея. Развевались красные флаги, что-то выкрикивали ораторы, продавались газеты.

— Вот они были крутыми! — кивнул на собравшихся внизу большевиков Роман — Жизнь прожили, войну выиграли, страну восстановили. Наша крутизна — крутизна геростратов. Так и запишут в энциклопедиях: «Поколение людей, уничтоживших великую империю».

— Что это ты в философию ударился? — Адмирал закрыл форточку.

— Без философии человек лишается основы существования. Помнишь, раньше в школе нас заставляли писать сочинения: «В чем ты видишь смысл жизни». Хорошо, черт побери, писали, умно… А что творим?

— Господи, можно подумать, ты не знаешь, что писали-то умно, а жили по тройному стандарту. Для школы, для родителей, для себя… Думали одно, говорили другое, а делали третье.

— И тем не менее, как бы ни был бессовестен этот стандарт, он не позволял многого, что позволено сегодня. Несмотря на внешнюю честность… Циничную честность, от которой воротит.

— Ты в Турции в компартию не вступил? — улыбнулся Адмирал.

— К сожалению, запрещена. Ну что, за встречу?

Приезд Романа не обманул ожиданий. Лоидис знал многое. Многое, хоть и не все. Отдельные моменты он прояснил, на многое помог взглянуть иначе. Но самый главный вывод, который сделал Адмирал, стал ключевым — то, чем последнее время они занимались, не просто серьезно…

Создавалось впечатление, что параллельно ведется несколько разработок — одна в конторе, остальные в криминальной среде. И каждый участник процесса — серьезный противник.

То, что «Рецитал» практически подконтролен мощной криминальной структуре, сомнений быть не могло, об этом впрямую говорил Роман. Ни одного самостоятельного шага Мицкевич сделать не может. И прежде всего потому, что он сам абсолютно не посвящен в стратегический замысел… Многого он не знает и почти не ощущает. Умные люди ведут его по коридору со множеством дверей, открывая по очереди те, куда он должен войти. Подписанный проект с фирмой «Шварбах» оказался блефом. Об этом Мицкевич, судя по всему, не узнает никогда. Решение о выделении земли под комбинат неожиданно было отменено, а следовательно, рухнула надежда на организацию производства. Решение было отменено не без «потусторонних» сил, которые заинтересованы в дальнейшем приручении Мицкевича. Оказавшись ненадежным партнером и стремясь выкрутиться из положения — слишком высокими неустойками грозил срыв контракта, — Мицкевич вынужден был, по договоренности с немцами, внести некоторые коррективы. Толковый Рубин «сумел найти общий язык» с партнерами и решить вопрос в пользу «Рецитала», сохранив и его деловую репутацию, и возможную прибыль.