На горизонте виднеется ферма.

Я смотрю в зеркало, Дейзи-Мэй там уже нет. Может, она тоже примирилась с собой.

«Дорогой, она умерла от яда в запертой комнате, – произносит в моей голове голос Клэр. – Звучит не слишком мирно, а?»

Я отбиваю этот голос, потому что он принадлежит не той Клэр, которую я знаю.

Включаю поворотник, притормаживаю на травянистой обочине в сотне футов от фермы. Копам здесь делать нечего, и машина, стоящая перед этим убогим домом, привлечет внимание, когда любой взгляд нежеланен.

Я неторопливо иду к дому, хотя мне хочется добежать туда, схватить Клэр, схватить деньги и уехать в закат. В Кармел.

Клинт Иствуд, вот о чем думают люди, когда ты упоминаешь Кармел, если они вообще о чем-то думают. Смертоносный ковбой был там мэром, когда не сшибал целлулоидные головы. Мы с Клэр всегда понимали, почему он выбрал именно этот город; бескрайние пляжи, море солнца и надежды, даже название теплое и гостеприимное.

«Карамель, – так она говорила мне в школе. – Когда мы станем старше, Джо, мы уедем жить в Карамель. Это его новое имя, и там я собираюсь жить. Там настоящие пляжи, не эти ободранные ветром помойки. Никто не будет знать, кто мы, откуда и что сделали».

Эта часть всегда была важна Клэр, даже до того, как мы запустили трассы. Важнее, чем мне, но я ее понимал: мое детство было унылым, но безопасным, а у Клэр не было ни того, ни другого. В ее детстве были отчим-насильник, жестокость, сломанные кости, боль и ругань. И потому, когда она сказала, что мечтает перебраться туда, показывая потрепанные страницы потрепанного путеводителя, разве я мог не поддержать ее? Я никогда не думал, что это случится, но все равно хотел его.

Наверное, именно это имеют в виду, когда говорят «лучшая половина»; кто-то, видящий возможности, о которых ты едва можешь мечтать. Клэр мечтала о Кармеле, и теперь нам до него один день. Без толку рассуждать, как мы этого добились: мы теперь другие люди. По крайней мере, будем, когда окажемся там.

Я слышу сзади смешок, будто сказал что-то забавное, и резко оборачиваюсь.

Никого. Только пустынная сельская дорога, чьи цвета украдены зимой. Только вина, пытающаяся украсть мою решимость.

На хер вину. На хер сожаления. Это мертвые эмоции, которые ни черта не изменят.

Я трижды стучу в переднюю дверь фермы; секунду спустя она открывается. За дверью двое мальчишек Пита. Я их не узнаю – новые мускулы, – но это отлично. С того дня на ферме Пит берет на себя все больше текущей деятельности трасс, и я счастлив избавиться от них. Пусть теперь он имеет дело с неудачами, опасностью и виной. Я отработал свою смену.