Доведенный до изнеможения бюрократическим цинизмом процедуры, Чесмэн только кивнул в ответ и протянул свои стиснутые наручниками руки двум вошедшим вслед за директором заплечных дел мастерам. Те схватили его и почти внесли в тамбур, опасаясь, как бы ему, подобно большинству других, не стало на пороге дурно. Сквозь широкое, во всю стену окно была отчетливо видна жуткая кабина, в которой, собственно, и происходит казнь.
До назначенного срока оставалось, однако, более девяти часов. Перед Чесмэном должны были казнить одного бандита, а потом три часа проветривать камеру, чтобы полностью улетучились вредные пары цианистого калия: изобретатели этого вида казни были чрезвычайно озабочены тем, чтобы здоровью осужденного до самого момента исполнения приговора не было причинено ни малейшего ущерба.
Эти оставшиеся девять часов были для Чесмэна последним шансом. Все юридические способы воспрепятствовать смертному приговору он сам и его адвокаты за предшествующие 12 лет полностью исчерпали. Теперь он мог надеяться только на помилование от губернатора штата Калифорнии.
Свои последние часы Чесмэн провел за унылого вида столом. Напротив сидел директор тюрьмы, а поодаль, словно каменные изваяния, застыли два стражника с автоматами, на случай, если осужденный бросится на директора.
На столе стоял телефон, тот самый телефон, который уже восемь раз звонил, прежде чем Чесмэна успевали ввести в кабину. Восемь раз после звонка директор объявлял об отсрочке казни, восемь раз Чесмэна возвращали назад, в тюремную камеру. Позвонит ли телефон и в девятый раз? Директора тюрьмы Диксона этот вопрос, казалось, мало занимал: он погрузился в чтение романа Агаты Кристи. Только Чесмэн не отрывал глаз от телефона.
Хотя о Чесмэне, как о жертве невиданной жестокости американского правопорядка, так много говорилось и писалось во всей мировой прессе, пытка, растянувшаяся на 12 лет, являлась лишь одной стороной юридического скандала. Другую, не менее вопиющую, но далеко не столь детально изученную, сторону составляли действия полиции, прокуратуры и суда, с которых все, собственно, и началось.
Кем он, в сущности, был, этот печально знаменитый
Кэрил Чесмэн? Сначала он был лишь одним из сотен тысяч юных преступников, которые представляют собой проблему, неразрешимую для нынешней Америки. Способный и развитой мальчик, не имеющий, однако, средств, чтобы получить образование. Отец был низко оплачиваемым рабочим сцены в киностудии Голливуда. Когда Кэрилу исполнилось шесть лет, его мать попала в автомобильную катастрофу и с того времени лежала, разбитая параличом. Все, что отцу с большим трудом удавалось заработать, уходило на лечение матери. Сыну уже с ранних лет тоже пришлось вносить свою лепту в семью. Как, каким путем добывает он деньги, отец не спрашивал.