– Ах вот как…

– Братцу Хуа приходилось думать наперед. Он знал, что в ходе расследования мы вскроем ящик, и, когда увидим, что он пуст, у нас возникнут подозрения. Если б мы заподозрили, что ящик использовался для хранения чего-то, что потом было унесено, мы могли разгадать и этот фокус выдавания себя за Эвменид. Вот почему братец Хуа поместил в ящик липовое «извещение о смерти», чтобы мы подумали, что ящик очистил убийца и оставил там записку.

– Хм. В этом есть смысл. – Ло Фэй кивнул. – Но как братец Хуа переживет дату, указанную в извещении? Если день казни пройдет без каких-либо действий со стороны Эвменид, он ведь себя этим изобличит?

Инь Цзянь молчал.

– Вообще-то я думаю, что внутренняя борьба в корпорации – это еще не всё, – продолжил Ло Фэй. – Эту возможность братец Хуа хочет использовать для достижения еще одной цели. Он хочет выманить Эвменид. Неужели вы полагаете, что он попросил Ду Минцяна написать эту статью лишь для того, чтобы люди изменили свое отношение к Эвменидам? Братец Хуа даже сказал, что хочет включить копию своего извещения в следующую статью. Как вы думаете, для чего он на самом деле это делает?

– Он хочет спровоцировать Эвменид! – догадался Инь Цзянь.

– Именно. Он обвинил палача в убийстве невинного человека и настроил против него общественность. Тот же считает себя воплощением справедливости. Такого оскорбления он не спустит и – я абсолютно уверен в этом – придумает способ посчитаться с самозванцем.

– Значит, когда наступит срок, указанный в извещении, придет и палач, – сказал Инь Цзянь. – Он будет ждать и высматривать, кто этот самозванец на самом деле. У него могут быть свои соображения, но он не будет знать наверняка, кто за этим стоит. Братец Хуа, конечно, воспользуется этим для создания ловушки. Он дождется, когда тот заглотит наживку, и отомстит за Дэн Хуа.

– Что будем делать, если палач действительно явится? – спросил Лю Сун, тщетно скрывая свое волнение.

– Это задание я вам и поручаю, – сказал Ло Фэй, пристально глядя на спецназовца. – Нужно, чтобы вы надели эту маскировку из пенопласта, оделись как Эвмениды и появились с братцем Хуа в день его предполагаемой казни.

– Вы хотите, чтобы я стал живцом для Эвменид, – сказал Лю Сун.

Фраза прозвучала как констатация факта. В ней не было никакого сомнения или двусмысленности. Напротив, Лю Сун был польщен тем, что эту задачу поручают именно ему. Он посмотрел вниз, на слой пенопласта, покрывающий его тело. Прежняя неприязнь в нем исчезла, сменившись гордостью.

– Задание крайне опасное, – предупредил Ло Фэй. – Преступник – не единственный, за кем вам придется следить. Возможно, придется иметь дело еще и с братцем Хуа.