Так продолжалось три месяца.

Однажды утром, в середине февраля, у школы появились полицейские машины. Тара повесилась у себя в комнате.

* * *

Полиция вышла на меня довольно быстро.

Через несколько дней после трагедии, когда я собиралась в школу, к нам домой пришли инспекторы. Мне показали десятки распечатанных страниц сообщений, которые я посылала Таре. Папа известил своего адвоката Бенджамина Граффа. Когда полиция ушла, тот сказал, что мы можем быть спокойны, что доказать связь между моими сообщениями в фейсбуке и самоубийством Тары невозможно. Помню, он произнес что-то вроде:

– К счастью, малышка Скалини не оставила предсмертной записки с объяснением, почему она это сделала, иначе Дакоте пришлось бы очень туго.

– К счастью? – вскричала мать. – Ты понимаешь, что говоришь, Бенджамин? Меня тошнит от вас от всех!

– Я просто стараюсь делать свою работу, – оправдывался Бенджамин Графф, – и не допустить, чтобы Дакота оказалась в тюрьме.

Но записку она оставила. Родители Тары обнаружили ее несколько дней спустя, когда приводили в порядок комнату. Тара подробно объясняла, что ей лучше умереть, чем терпеть ежедневные унижения от меня.

Скалини-старшие подали в суд.

Снова полиция. Только тогда я по-настоящему поняла, что наделала. Я убила Тару. Наручники. Полиция. Допросы.

Когда в дело вступил Бенджамин Графф, он держался уже не так надменно. И даже встревожился. Говорил, что прокурор жаждет показательного процесса, хочет послать жесткий сигнал всем, кто терроризирует своих товарищей в интернете. Согласно официальному запросу о толковании закона, доведение до самоубийства даже может считаться убийством.

– Тебя могут судить как совершеннолетнюю, – напомнил мне Графф. – В этом случае тебе грозит от семи до пятнадцати лет тюрьмы. Если только мы не придем к соглашению с родителями Тары и они не отзовут свой иск.

– К соглашению? – переспросила мать.

– Деньги, – пояснил Графф. – В обмен на которые они откажутся от судебного преследования Дакоты. Тогда суд не состоится.

Отец поручил Граффу связаться с адвокатом Скалини. И Графф передал нам их требования.

– Они хотят ваш дом в Орфеа, – сообщил он родителям.

– Наш дом? – Отец не поверил своим ушам.

– Да, – подтвердил Графф.

– Значит, они его получат, – сказал отец. – Сейчас же позвони их адвокату и скажи, что, если Скалини отзывают иск, я завтра же с раннего утра иду к нотариусу.