— Мне кажется, вы совершенно правы, — согласилась Луиза. — И знаете, она может измениться даже и для меня.

Нянюшка Блор тут же вздрогнула и открыла глаза.

— О, только не говори, что ты опять собираешься увольняться!

Кэннон поднялась с ковра и покачала головой.

— Нет-нет, нянюшка, никуда я не собираюсь!

Она вышла из гостиной в спальни, где младшим девочкам в это время полагалось готовиться ко сну.

Диана уже облачилась в длинную фланелевую ночную рубашку с рядом крошечных перламутровых пуговок, тянувшихся от ворота до подола. Она сидела за туалетным столиком, разглядывая себя в зеркале, а Памела стояла за ее спиной, расчесывая ей волосы и считая каждое движение щетки. Свои собственные темные локоны она уже аккуратно связала на затылке. Заметив, что пижама стала ей коротковатой, Луиза подумала, что можно попробовать удлинить штаны.

Юнити и Декка в мягчайших хлопчатобумажных пижамках стояли около кроватки Дебо и, растопырив пальчики, мягко играли с ней, а малышка в ответ гукала и пускала пузыри. Никто не обратил внимания на тихо стоящую в дверях Луизу, а та с радостью упивалась их непосредственной близостью. Словно впервые заметила она неброские и изящные цветочные узоры на обоях, и три вставленные в рамы картины со сценами охоты на одной стене, и мягкую упругость ковра под своими ногами. Несколько неубранных игрушек не создавали в комнате беспорядка, а лишь придавали ей уютный жилой вид: золотистое кукольное платье на кровати, несколько перевернутых деревянных солдатиков, барабан, потерявший свои палочки… Пустяки, убрать их не составит труда.

— …девяносто девять, сто! — торжествующе закончила Памела и, неожиданно оглянувшись на Кэннон, взмахнула волосяной щеткой с видом победительницы.

Теперь Пэм стала старшей в детской, поскольку Нэнси уже увлеклась нарядами, планируя будущие приемы в Лондоне, и угрожающе заявила, что собирается коротко обрезать волосы. Услышав ее заявление, лорд Редесдейл грозно взревел, что впервые сильно взволновало его старшую дочь.

Скоро Том приедет домой на каникулы, в холле установят рождественскую елку, украшенную разноцветными гирляндами и самодельными игрушками, и они будут покачиваться всякий раз, когда дети пробегут мимо. Перед полуночной мессой вся семья и домочадцы соберутся у камина и споют рождественские гимны, внимая ангельской вести о грядущих временах.

Луиза Кэннон не знала, что принесут ей грядущие годы, но понимала, что наконец-то с нетерпением ждет перемен.

Письмо

Октябрь, 1919 г. Дюнкерк Милая моя подруга, Спешу сообщить тебе радостную новость — война для меня закончилась. Сегодня утром мне выдали свидетельство о демобилизации. Всех раненых, за которыми мы здесь ухаживали, теперь выписали либо как полностью выздоровевших, либо с назначением определить их в приюты, где за ними будут присматривать все оставшиеся им годы. Почему-то мне удивительно грустно расставаться со службой и с людьми, которыми я восхищалась и которых уважала как своих сослуживцев. После этих двух войн и почти сорока лет медицинской службы впереди меня ждет только спокойная старость. Однако, разумеется, она тоже будет радостной. Мы с тобой не задержимся надолго в Карнфорт-лодже. Мы подыщем коттедж у моря, где сможем выращивать в палисаднике желтые розы и поставим у окна кресла-качалки, чтобы наслаждаться видами спокойного и мирного моря. Нам осталось провести здесь примерно неделю за сборами вещей и уборкой нашего полевого госпиталя. Я заранее телеграфирую тебе о моем прибытии в Лондон. Вероятно, нас привезут на вокзал Ватерлоо. Тебе осталось ждать меня совсем недолго. Да, моя дорогая, я наконец-то еду домой. С нежной любовью, Фло.