Невозможно поверить, что меньше часа назад он сидел на снежной лужайке на высоте, глядя оттуда на Денвер, каким тот был прекрасным весенним утром.

Слишком уж нам легко себя уничтожить.

Барри почти не может стоять. Колени подкашиваются. Он садится посреди улицы перед пожарной частью, глядя, как пылает мир, и стараясь терпеть боль.

Прошло несколько минут, как он вышел из лаборатории.

Хелена умирает в капсуле.

А он – здесь.

Барри ложится на спину и смотрит в черное небо, с которого льется огненный дождь.

Голову прорезает яркая мучительная вспышка, и он чувствует облегчение – знак того, что конец близок, что мозг Хелены сейчас заливает ДМТ, а она скользит к воспоминанию о том, как шестнадцатилетней девчонкой шла к сине-белому «Шевроле» и вся ее жизнь была впереди.

Они попробуют снова, хочется верить, что у них все получится.

Горящие частицы постепенно замедляют свое падение и наконец застывают в воздухе вокруг Барри, словно миллиарды светлячков…

* * *

Холодно и сыро.

Пахнет морем.

Слышно, как волны плещут о камни, над поверхностью воды разносятся крики птиц.

Наконец возвращается зрение.

В сотне метров от него – дикий берег, над серо-голубой водой вьется дымка, частично скрывая растущие на отдалении ели, что протянулись вдоль береговой линии, словно начертанная загадочными письменами строка.

Боль в обгоревшем лице исчезла. Барри, одетый в гидрокостюм, сидит в морском каяке, держа на коленях весло, утирает текущую из носа кровь и пытается сообразить – где он.

И где Хелена.

И почему он никак не может вспомнить эту временную линию.

Несколько секунд назад он лежал в Денвере посреди улицы рядом с пожарной частью и смотрел, как с неба падает огонь.