– Стивен Чатем, – с недоуменной улыбкой произнес он. – Мы встречались?

– Джон Купер. Да, думаю, встречались, – без запинки произнес Куп, и мне захотелось немедленно поцеловать его. – В опере.

– На симфоническом концерте, – пробормотала я.

Оба мужчины взглянули на меня.

– Куп взял Кэти в качестве пациентки, – объяснила я.

– Куп… – медленно повторил Стивен, и я поняла, что он разгадывает синаптические связи: прозвище, снимки, засунутые за обложку моего выпускного альбома, разговоры о бывших возлюбленных, которые мы со Стивеном вели в темноте под одеялом, пока наши отношения были еще крепкими. – Верно. Вы знали Элли еще по Пенсильванскому университету.

Куп с неохотой взглянул на меня, словно опасаясь, что не справится с эмоциями, которые могли отразиться на его лице:

– Угу. Это было давно.

Никогда я не была так благодарна вере амишей в то, что близкие отношения касаются только двоих. Кэти старательно нареза́ла мясо у себя на тарелке, у Сары нашлись какие-то дела на кухне, другие мужчины принялись обсуждать вопрос о заполнении силосных башен.

Глубоко вздохнув, я спросила высоким четким голосом:

– Ну, кто еще голоден?

Мы вышли из дому. В деревьях со свистом проносился легкий ветерок, играя на них, как на дудках. Мы со Стивеном шли под перевернутой чашей неба и, хотя не прикасались друг к другу, ощущали теплоту наших тел.

– Все дело держится на судебном психиатре, – сказала я ему. – Если присяжные не поверят ей, Кэти пропала.

– Тогда будем надеяться, что присяжные ей поверят, – галантно произнес Стивен, хотя я знала, он считает, что у нас нет ни единого шанса.

– Может, до этого не дойдет. Может, это будет судебный процесс, в котором присяжные не вынесут единогласного решения.

Стивен поднял отвороты пиджака:

– Каким образом?

– Я ходатайствовала об этом на том основании, чтобы Кэти не судили присяжные из ее среды.

– Это значит, что из двенадцати присяжных не будет ни одного амиша? – хитро улыбнулся он.