– Привет, папа, – сказала Пернилла Абрахамссон.

Микаэль крепко обнял дочь.

– Как, скажи на милость, ты здесь очутилась?

– Естественно, приехала из дома. По дороге в Шеллефтео[75]. Я только переночевать.

– А как ты меня нашла?

– Мама знала, где ты находишься. Я спросила в кафе, где ты обитаешь, и меня направили сюда. Ты что, мне не рад?

– Конечно, я очень рад. Заходи. Если бы ты предупредила, я бы купил чего-нибудь вкусного.

– Я решила остановиться здесь случайно; ничего такого не планировала. Но мне очень хотелось поздравить тебя с выходом из тюрьмы. А ты так и не позвонил…

– Извини.

– Да ничего страшного. Мама говорит, что ты вечно погружен в свои мысли.

– Значит, вот какого она мнения обо мне?

– Приблизительно. Но это не имеет значения. Я тебя все равно люблю.

– Я тоже тебя люблю, но ты знаешь…

– Знаю. Но мне кажется, что я уже достаточно взрослая.

Микаэль заварил чай и достал печенье. До него дошло, что дочь действительно права. Она уже не маленькая девочка, ей почти семнадцать лет; еще немного – и она станет взрослой женщиной. Пора бы ему прекратить обращаться с ней, как с малым неразумным дитем.

– Ну и как тебе?

– Что именно?

– Тюрьма.

Микаэль рассмеялся: