Одним из его первых поручений в «Милтоне» стало снабжение оперативного отдела анализом мер по обеспечению безопасности одной всемирно известной пожилой певицы. Она подверглась угрозам со стороны одного не в меру пылкого поклонника, к тому же бежавшего из психиатрической лечебницы. Это поручение Никлас получил во время подготовительного этапа своей работы в «Милтоне». Певица жила одна на вилле в Сёдертёрне, и «Милтон» занимался установкой камер наблюдения, сигнализации и обеспечивал клиентку телохранителями в течение полугода. Однажды поздно ночью пылкий поклонник попытался проникнуть в дом. Телохранитель быстро одолел полезшего. Позднее тот был осужден за незаконные угрозы и вторжение на чужую территорию, а затем и водворен обратно в психбольницу.

В течение двух недель Никлас Эрикссон и несколько других сотрудников «Милтона» появились на вилле в Сёдертёрне. Престарелая певица показалась ему спесивой и чванной старухой, смерившей его презрительным взглядом, когда он попытался продемонстрировать свое обаяние. Радовалась бы лучше, что хоть какой-то пылкий поклонник помнил о ней.

Эрикссон с презрением отмечал, как персонал «Милтона» старался ей угодить, но ни слова хулы не слетело с его языка.

Днем, накануне той ночи, когда схватили поклонника, певица и двое сотрудников находились у небольшого бассейна позади дома, а сам Никлас делал снимки окон и дверей в доме, чтобы продумать для них меры защиты. Он переходил из одной комнаты в другую, пока не дошел до спальни, где не смог побороть искушение и открыл ящик комода. Он нашел дюжину фотоальбомов. Там певица была запечатлена на пике своей славы в 70–80-е годы, когда вместе со своим оркестром объездила весь свет. Еще он увидел коробку с сугубо личными фотографиями певицы. Фотографии были весьма невинными, но при избытке фантазии могли считаться «с эротическим налетом». «Ну и дура же», – подумал Эрикссон. Он украл пять наиболее смелых снимков, очевидно сделанных каким-то любовником и сохраненных из сентиментальных побуждений.

Сделав копии, Никлас положил оригиналы обратно, а потом, выждав несколько месяцев, продал снимки английской бульварной газете. Публикация принесла ему девять тысяч фунтов и наделала немало шума.

Как об этом пронюхала Лисбет Саландер, Эрикссон до сих пор не понимал. Вскоре после публикации снимков она явилась к нему в офис. Девчонка знала, что фотографии продал он, и пригрозила все рассказать Арманскому, если он еще хоть раз позволит себе что-то подобное. Саландер бы, наверное, разоблачила его, имей она в руках доказательства, но их, очевидно, у нее не было. С этого дня Никлас чувствовал, что она не спускает с него глаз. Он видел ее поросячьи глазки всякий раз, стоило ему обернуться.