Бублански только отмахнулся.

– Не возражаете, если я вас еще о чем-то спрошу под конец, с выключенным микрофоном?

– Пожалуйста.

– Чем больше я слышу о Лисбет Саландер, тем больше недоумеваю. Портрет, который создается со слов знающих ее людей, никак не согласуется с тем, что вырисовывается из бумаг социального ведомства и судебно-медицинских заключений.

– Да?

– Не могли бы вы ответить мне начистоту?

– Ладно.

– Психиатрическая экспертиза, проведенная, когда Лисбет Саландер исполнилось восемнадцать лет, утверждает, что она умственно отсталая и ее рассудок неполноценен.

– Бред! Лисбет, может быть, поумнее нас с вами.

– Она не закончила школу, и у нее нет табеля с оценками даже по чтению и письму.

– Лисбет Саландер читает и пишет намного лучше, чем я. А еще она любит сидеть и выводить математические формулы. Из алгебры. А я и понятия не имею, с чем ее едят, эту алгебру.

– Математические формулы?

– Это у нее хобби.

Бублански и Мудиг приумолкли.

– Хобби? – еще раз переспросил инспектор.

– Какие-то уравнения. Я даже не знаю, что обозначают те значки.

Бублански вздохнул.

– Работник социальной службы написал заключение после того, как ее задержали в Тантолундине в обществе пожилого мужчины, когда ей было семнадцать. Там дается понять, что она зарабатывала проституцией.

– Лисбет – проститутка? Бред собачий. Не знаю, где она работает сейчас, но нисколько не удивилась, когда узнала, что она работала на «Милтон секьюрити».

– А чем она зарабатывает? На что живет?