Пришлось ему поискать Еркера Хольмберга и затем попросить о техническом анализе винно-красной «Хонды». Он нуждался в одиночестве и возможности спокойно подумать.

Гуннар Бьёрк, находящийся на больничном, по должности замначальника отдела по делам иностранцев тайной полиции, сидел бледный, как покойник, в кухне с красивейшим видом на Юнгфруфьёрд. Микаэль скользил по нему терпеливым взглядом. На данный момент он был убежден в том, что Бьёрк не имел никакого отношения к убийству в Эншеде. Даг Свенссон не успел встретиться с ним лично, и поэтому Бьёрк понятия не имел, что его имя и фотография должны были вот-вот появиться в обличительном репортаже о потребителях секс-услуг.

Одну существенную деталь от Бьёрка он все же узнал. Оказалось, что тот лично знаком с адвокатом Нильсом Бьюрманом. Они виделись в стрелковом полицейском клубе, куда Бьёрк входил уже на протяжении двадцати восьми лет. Какое-то время он даже состоял в правлении клуба вместе с Бьюрманом. Знакомство было весьма поверхностным, но несколько раз они встречались в нерабочее время и вместе ужинали.

Нет, он не видел Бьюрмана уже несколько месяцев. Если ему не изменяет память, последний раз они виделись в конце прошлого лета. Тогда они взяли по пиву в кафе под открытым небом. Он сожалел, что Бьюрмана убила та психопатка, но на похороны идти не собирался.

Микаэль упорно думал над этим совпадением, но о чем еще спросить, не знал. Бьюрман, должно быть, был знаком с сотнями людей, с которыми сталкивался в рамках профессии, союзов или клубов. То, что ему довелось быть знакомым с человеком, фигурировавшим в материалах Дага Свенссона, не было невероятным или статистически недостоверным. Даже у самого Микаэля был дальний знакомый журналист, попавший в исследование Дага Свенссона.

Пора было заканчивать. Бьёрк прошел через все ожидаемые фразы: сначала все полностью отрицал, затем, когда Микаэль показал ему часть документированного материала, обозлился, перешел к угрозам, попыткам дать взятку и, наконец, к мольбам. Все это Микаэль игнорировал.

– Неужели вы не понимаете, что покалечите всю мою жизнь, если опубликуете это? – спросил под конец Бьёрк.

– Понимаю.

– И все равно сделаете это?

– Конечно.

– Зачем? Неужели вам не свойственно сочувствие? Ведь я же болен.

– Странно, что теперь вы апеллируете к сочувствию.

– Что вам стоит проявить человечность?

– Вот именно! Вот вы хнычете, что я собираюсь покалечить вам жизнь, а сами не задумываясь калечили жизни молоденьких девушек, совершали преступления… Три таких случая мы можем подтвердить документально. А сколько еще их было, один бог знает. Где тогда была ваша человечность? – Он поднялся со стула, собрал свои материалы и убрал в сумку. – Дорогу я сам найду.