– Ладно. Я заметил, что в «Милтоне» мне гораздо лучше, чем в полиции на Кунгсхольмене.

– Можешь подытожить?

– Попытаюсь. Если считать, что нашей целью был поиск Лисбет Саландер, то тут мы потерпели полную неудачу. Расследование было довольно хаотичным, каждый в группе старался тянуть одеяло на себя, а Бублански был, вероятно, не способен держать все под контролем.

– Ханс Фасте?

– Мерзкий тип. Но проблема не только в Фасте и хаотичном расследовании. Бублански заботился о том, чтобы все запланированные мероприятия доводились до конца. Проблема в том, что Саландер сумела прекрасно замести за собой следы.

– Но твоя работа не сводилась только к тому, чтобы поймать Саландер, – перебил Арманский.

– Именно. И я рад, что мы не рассказали Никласу Эрикссону о моей второй задаче, поставленной, когда мы начали, – служить вашим шпионом, «кротом» в чужом лагере, и следить за тем, чтобы Саландер не оказалась невинно пострадавшей.

– И что ты об этом думаешь теперь?

– Когда мы начинали, я был безоговорочно уверен, что она виновна. Сегодня я уже не знаю, что и думать – так много новых противоречивых сообщений поступило…

– Ну, и?..

– Теперь я ее не считал бы главной подозреваемой. Я все больше и больше склоняюсь в сторону предположений, сделанных Микаэлем Блумквистом.

– То есть нужно искать других подозреваемых. Придется начать расследование заново, – подытожил Армански и разлил кофе по чашкам участников совещания.

До чего же противный вечер выдался сегодня у Лисбет Саландер! Она вдруг представила себе тот момент, когда бросила пакет с бензином в окно машины Залаченко. С того дня у нее прекратились ночные кошмары и ее как-то внутренне отпустило. С годами у нее возникали новые проблемы, но все они касались ее лично, и она оказалась в состоянии с ними разобраться. Теперь проблема касалась Мимми.

Та лежала в ужасном состоянии в больнице Сёдера. Мимми была совершенно ни в чем не виновата, не имела никакого отношения к делам Лисбет, и ее единственная вина состояла в том, что она знала Лисбет Саландер.

Лисбет проклинала себя – это была ее вина. Она сохранила в тайне свой собственный адрес и позаботилась о том, чтобы всесторонне обезопасить себя. А Мимми она заманила в квартиру, адрес которой знали все.

Все равно как если бы она сама ее избила.

Она так расстроилась, что на глазах ее показались слезы. Но ведь Лисбет Саландер никогда не плачет. И она вытерла слезы.

В половине одиннадцатого беспокойство достигло таких пределов, что Лисбет не могла оставаться в квартире. Надев верхнюю одежду, она вышла в ночной город, вдоль маленьких улочек дошла до Ринвеген и подошла ко входу в больницу Сёдер. Она хотела идти к Мимми в палату, разбудить ее и успокоить, что все будет хорошо. Но тут вдруг у Цинкена появился полицейский автомобиль с мигалкой, и Лисбет свернула в переулок, пока ее не заметили.